Живой Журнал. Публикации 2007 - Владимир Сергеевич Березин

С тех пор Левин и прячет от себя верёвку.

Но всё равно Левин думает о варенье и сердится, что в доме варят варенье не по левинскому способу, а по способу семьи Китти. Варенье густое, но нет в нём радости.

А жизнь не густа.

Одна Каренина царит в ней, машет косой, собирает свой страшный урожай. Мало в этой жизни моховиков и груздей.

Ещё ничего не кончилось»…

Не смотря на то, что для прокорма семьи Ляпунову пришлось писать о мертвецах, первом круге ада и проповедовать язычество, в нём свято горел огонь Православия.

По ночам он писал свои романы, а поутру торопился во храм, чтобы отмолить это безобразие. Я, к сожалению, не читал писателя Ляпунова вовсе, и не знаю, писал ли он о чём ещё, кроме Толстого, которого этот писатель преданно и беззаветно любил с детства.

Однажды завистники пытались поссорить нас, и Ляпунов, специально приехав в Москву, поймал меня на тихой улице.

Он вынул из кармана крохотный перочинный нож, с видимым усилием раскрыл его, и, вытянув вооружённую руку, упёр лезвие мне в живот.

Дрожащим голосом писатель Ляпунов спросил меня, что я имею против Льва Николаевича Толстого.

Я отвечал, что не имею ровно ничего, кроме безраздельной любви и преклонения. Ножик нам сложить не удалось, но Ляпунов подобрел, и мы подружились окончательно.

Ножом мы открыли банку килек в электричке, которой уехали в Ясную Поляну.

Извините, если кого обидел.

07 апреля 2007

История про писателей-фантастов (XXXIX)

…но это ещё что — я видел писателя Макса Коровина.

Макс Коровин был предводителем донецких, и приезжал на Конвенты со своей свитой. Это были люди в кожаных пиджаках по особой донецкой моде — рукава у этих пиджаков были специально короткие, и показывали на одном запястье часы «Роллекс» на золотом браслете, а на другом — серебряную пластинку неизвестного предназначения на золотой же цепочке.

Давным-давно Макс Коровин вёл бизнес в Германии. Про него рассказывали, что он как-то плясал на дискотеке в чёрной майке, на которой было написано что-то типа: «Kümmeltürken! Sie haben drei problemen. Das wissen alle Frösche im Teich».

К нему, пританцовывая, подошёл турок и спросил, чё это писатель Коровин знает о разных проблемах.

— Это ваша первая проблема, — отвечал Коровин. — Вас вот никто не трогает, а вы начинаете беспокоиться.

Турок начал нервничать, и сказал, что на выходе с ним разберутся.

— Вот это ваша вторая проблема, — невозмутимо сказал Коровин. — Вы, не понимая ваших проблем, норовите с ними разобраться.

Когда он вышел с дискотеки, то увидел трёх турок, которые тут же достали кривые турецкие ятаганы и приблизились к нему.

— А вот это — ваша третья проблема, — печально вздохнул Коровин. — Вечно вы, турки, приходите на перестрелку с ножами.

Вот какой был человек, этот Макс Коровин.

Наверное, всё это было описано в его книгах, но меня постоянно губила лень и нелюбовь к чтению.

И вот я сидел с ним и его товарищами за одним столом и говорил о Померанцевой революции, девушке с рулём на голове и прочих удивительных событиях. Приглашённые девушки, раскинув ноги по всей комнате, пили кофе из крохотных чашечек, оттопырив мизинцы.

В этот момент в комнату ввалился вдребезги пьяный писатель Пронин и с порога заорал:

— Ну что, пидорасы, зачем собрались?!

И тут же, споткнувшись о ковёр, растянулся на полу.

Крепкие ребята в кожаных пиджаках мгновенно сунули руки внутрь своих пиджаков, девушки, бросив чашки, закрылись крохотными кофейными блюдечками, а я, имея богатый жизненный опыт, просто упал на пол — кряхтя, как жаба.

Писатель Коровин поднял руку, и всё замерло. Даже кофейная куща испуганно висела в воздухе.

— Так вот, — сказал он спокойно. — Что у нас хорошо, так это то, что зелень можно поменять на каждом углу. А тут — нет.

Никакого писателя Пронина на ковре, впрочем, уже не было.

Извините, если кого обидел.

07 апреля 2007

История про писателей-фантастов (XXXVIII)

…но это ещё что — я видел писателя Кеворкяна. Про него часто говорили, да только никто его не видел. Вот никто уже не помнит, но писатель Кеворкян судился с библиотекарем Мошкиным. Причём и у того и у другого были защитники, и послушаешь защитников одного — выходит прав этот, а других защитников послушаешь — тот прав. Но, поскольку у Мошкина защитников было больше, они стали учить Кеворкяна уму-разуму, срать у него на лестнице, писать короткое русское слово на капоте автомобиля и злобно дышали в телефонную трубку.

Меня это заинтересовало, и я решил спросить писателя Кеворкяна, зачем ему это всё нужно. Мне, правда, было неловко, оттого, что никаких его книг не читал, а действовал так, из личного интереса.

Писатель Кеворкян посмотрел на меня печально и сказал:

— Ты действительно хочешь знать эту Страшную Тайну? Потому ведь, когда ты её узнаешь, то жизнь твоя повернётся криво, отвернуться от тебя друзья и дворники будут плевать тебе в спину.

Но я храбрился и подзуживал. Я хотел Страшной Тайны, которая объясняет всё, а плевков в спину я не боялся, потому как дворника в последний раз видел в детстве — да и то, когда зафигачил скалкой в соседское окно.

Тогда писатель Кеворкян взял меня под руку и стал прогуливаться по коридору. Он шептал в ухо объясняющие слова, и от них меня охватывал ужас. Там где мы проходили, иней выступал на стенах, жухли и облетали пластмассовые фикусы в холлах, и с глухим яблочным стуком падали лифты в своих шахтах.

Потом писатель Кеворкян исчез, а я остался стоять в темноте. Внезапно из темноты высунулась рука и схватила меня за рукав, это был переводчик Бараканов, что живёт на соседней со мной улице. Я-то сначала не обратил внимания на его глаза, всё-таки сосед, давно знакомы — а стоило бы. Потому что глаза у переводчика Бараканова были пустые-пустые, а рука цепкая-цепкая.

— Сейчас я тебя с замечательным человеком познакомлю, — бормотал он, глядя в сторону.

И, наконец, втолкнул меня в странное зарешёченное помещение, где сидели другие переводчики. Там их было много, этих переводчиков — разве только переводчика Харписова с женой не было. Но только потому, что они в этот момент реквизировали ценный фотографический аппарат. Кстати, переводчики приезжали на эту сходку особенные. Впрочем, нет