Великая Отечественная война: выступления, беседы, комментарий - Иосиф Виссарионович Сталин

В ознаменование исторических побед Красной Армии на фронте и великих успехов рабочих, крестьян, интеллигенции в тылу, в честь освобождения советской земли от немецко-фашистских захватчиков приказываю:

Сегодня, в день 27-й годовщины Великой Октябрьской Социалистической революции, в 20 часов произвести салют в Москве, Ленинграде, Киеве, Минске, Петрозаводске, Таллине, Риге, Вильнюсе, Кишиневе, Тбилиси, Севастополе, Львове двадцатью четырьмя артиллерийскими залпами.

Да здравствует 27-я годовщина Великой Октябрьской Социалистической революции!

Да здравствует наше свободное советское отечество!

Да здравствует наша Красная Армия и Военно-Морской Флот!

Да здравствует великий советский народ!

Вечная слава героям, павшим в борьбе за свободу и независимость нашей Родины!

Смерть немецким захватчикам!»

В популярном американском журнале «Сатердей ивнинг пост» 18 ноября 1944 года появилась статья шефа московского бюро «Ассошиэйтед Пресс» Генри Кессиди, в которой, в частности, говорилось: «Иосиф Сталин знает теперь, что он не проживет достаточно долго, чтобы завершить свою работу… Последнее время в своих беседах с посетителями Сталин, почти с грустью говоря о будущих пятилетних планах экономического развития Советского Союза или о послевоенной торговле и сотрудничестве, прерывал себя фразой: “Если доживу… если доживу”. Он произносит эту фразу скорее в утвердительном, чем в условном тоне. Сталин, которому 21 декабря исполняется 65 лет, знает, что он не доживет».

В Москву 2 декабря прибыл глава Временного правительства Французской республики генерал Шарль де Голль в сопровождении министра иностранных дел Ж. Бидо, начальника штаба национальной обороны генерала Жюэн и других. В этот же день состоялась его беседа со Сталиным. «Беседуя с ним на различные темы, – вспоминал де Голль, – я вынес впечатление, что передо мной необычайно хитрый и беспощадный руководитель страны, обескровленной страданием и тиранией, но в то же время человек, готовый на все ради интересов своей родины».

В Екатерининском зале Большого Кремлевского дворца 9 декабря состоялся прощальный банкет в честь французской делегации. Авиаконструктор А.С. Яковлев вспоминал: «В этот вечер здесь собрались человек пятьдесят: советские дипломаты, министры, генералы и адмиралы в парадной форме, американский посол Гарриман, английский поверенный в делах Бальфур. Через некоторое время вошли руководители советского правительства во главе со Сталиным. Последними прибыли глава французского правительства генерал де Голль, министр иностранных дел Жорж Бидо и сопровождающие их лица. Генерал де Голль очень высокий, медлительный в движениях. Удлиненное лицо. Просто, скромно одет. С учтивой улыбкой он подошел к Сталину и дружески с ним поздоровался. С появлением де Голля всех пригласили к столу. Провозглашались тосты в честь французских гостей. Встречные тосты в честь хозяев… После обеда собравшиеся перешли в соседний, зеркальный зал – гостиную, где был сервирован кофе, а затем в кинозал. Сначала был показан кинофильм “Если завтра война”, потом мультипликация Диснея и затем “Волга-Волга”. Сталин сидел рядом с Гарриманом. Во время показа фильма “Волга-Волга” оба весело смеялись. Сталин особенно подтрунивал над Гарриманом, когда под куплеты: “Америка России подарила пароход, у него колеса сзади и ужасно тихий ход” – пароход “Севрюга” стал разваливаться. Прежде чем разойтись, был предложен тост за французских летчиков. Командир полка “Нормандия” подполковник Пуяд был среди приглашенных. Сталин спросил его мнения о “яках”. Пуяд ответил, что французские летчики летали на американских истребителях, на английских “спитфайрах”, но предпочитают на Як-3. Выпили за Як-3, за советских летчиков, за победу».

Генерал Шарль де Голль вспоминал: «Сорок русских: народные комиссары, дипломаты, генералы, высшие чиновники, почти все в блестящей форме – собрались в зале Кремля, куда провели французов… Мы поднялись величественной лестницей, стены вдоль которой были украшены теми же картинами, что и в царские времена. Несколько сюжетов наводили ужас: жестокая битва на Иртыше, Иван Грозный, убивающий своего сына, и т. п. …Сталин поддерживал обычную беседу. Он выдавал себя за простого, элементарно культурного человека, несколько грубоватого, который решал самые обширные проблемы, руководствуясь собственным здравым смыслом. Много ел, запивал еду крымским вином, каждый раз наливая полную рюмку. Выпитая бутылка постоянно заменялась новой. Однако под этим добродушным внешним видом распознавался боец, способный на беспощадную борьбу. Впрочем, все русские за столом, внимательные и скованные, не переставали зорко следить друг за другом. В их поведении чувствовался страх перед его сосредоточенной и бдительной властью».

В Кремле 10 декабря состоялось заключение договора между СССР и Францией о союзе и взаимопомощи. Генерал Шарль де Голль вспоминал: «В быстром темпе шел обмен прощальными приветствиями. “Рассчитывайте на меня, – заявил Сталин. – Если вы и Франция нуждаетесь в нас, то мы поделимся с вами последним ломтиком хлеба”. Вдруг, заметив возле себя Подцероба, переводчика, который присутствовал на всех встречах и переводил все разговоры, маршал[37] мрачно и грубо сказал ему: “Ты переводишь слишком медленно! У меня большое желание отправить тебя в Сибирь”. Я со своими сопровождающими направился к выходу. Обернувшись в дверях, увидел сидящего за столом одинокого Сталина. Он снова принялся есть».

Генерал С.М. Штеменко вспоминал: «В канун Нового, 1945 года, за несколько часов до полуночи, А.И. Антонов[38] объявил:

– Только что звонил Поскребышев и передал, чтобы мы приехали на “Ближнюю”[39] к половине двенадцатого без карт и документов.

На мой вопрос, что бы это значило, Алексей Иннокентьевич ответил шутливо:

– Может быть, нас приглашают встретить Новый год? Неплохо бы…

Через несколько минут последовал звонок от командующего бронетанковыми и механизированными войсками Я.Н. Федоренко. Он, в свою очередь, спросил, не знаем ли мы, зачем его вызывают на “Ближнюю”, причем тоже налегке. Я сказал, что сами ломаем голову относительно странного приглашения.

Союзники высаживаются из десантных катеров на побережье Нормандии. 1944 г.

В 23 часа вдвоем с Антоновым, как обычно, на его машине мы выехали, продолжая теряться в догадках о цели вызова. Ежедневные наши поездки на доклад к Верховному были, как правило, более поздними, а на праздники нас никогда не приглашали. За годы войны и слово-то это забыли. На даче у Сталина мы застали еще несколько военных – А.А. Новикова, Н.Н. Воронова, Я.Н. Федоренко, А.В. Хрулева. Потом подъехал С.М. Буденный. Как выяснилось, нас действительно пригласили на встречу Нового года, о чем свидетельствовал уже накрытый стол. За несколько минут до двенадцати все вместе прибыли члены Политбюро и с ними некоторые наркомы. Я запомнил только Б.Л. Ванникова и В.А. Малышева. А всего собралось человек двадцать пять мужчин и одна-единственная женщина – жена присутствовавшего здесь же генерального секретаря Итальянской коммунистической партии Пальмиро Тольятти.

Сталин занял свое обычное