Infernum. Последняя заря - Нина Мильтон

— Вы можете называть меня как хотите, но отца не смейте обвинять. Вы и мизинца его не стоите! — откуда в ней взялась эта смелость, Ида не поняла, слишком поздно осознав, что и кому сказала.

Когда их привели в казарму, то сразу разделили. Луйса увели на допрос, а ее поместили в какую-то комнату. Она потеряла счет времени, от всего произошедшего и тревог у нее начала кружиться голова. Ида несколько раз проваливалась в состояние бессознательного и не понимала, сколько времени прошло. Она сидела на полу, прислонившись к стене, и засыпала, когда дверь резко распахнулась и один из стражников пригласил ее к выходу. Пока ее вели — видимо, тоже на допрос, — Ида заметила, как в казарме все засуетились, бегали, на ходу поправляя форму, переговаривались шепотом и спешно приводили свои кабинеты в порядок. Мимо пробежала бойкая старушка с ведром воды и шваброй. Иду тогда это удивило, но она не придала значения. Ее вели на допрос и ей нужно было сосредоточиться, понять, что говорить и как себя вести. Но оказалось, в этом нет нужды. Ее завели в большую комнату, у входа которой стояли гвардейцы в блестящих доспехах. Стражник, сопровождавший ее, завел, быстро отчеканил докладную и, услышав «Свободен», ретировался с такой скоростью, словно бежал на пожар. Ида стояла и рассматривала спину мужчину у окна. Он не повернулся к ней, лишь махнул рукой, призывая подойти. Ида несмело подошла и потеряла дар речи, когда поняла, кто стоит перед ней. Он развернулся и венец блеснул на его голове. Он что-то говорил ей, но она не слышала и не могла произнести ни слова. Страх парализовал ее. А сейчас? Она не просто говорит, но и дерзит ему.

Но Патани в ответ лишь рассмеялся.

— Да, а ты не такая уж и слабачка. Послушай, девочка, что я тебе расскажу! Ты можешь считать меня монстром, но если у тебя есть хоть немного ума, ты поймешь. Только ответь мне на вопрос: что бы сделала ты на моем месте, когда у твоих границ стоит армия Аз-Карета, а все азкаретцы Заравата готовят восстание, чтобы изнутри ослабить нашу страну и отдать власть своим? Что бы ты сделала, если бы услышала пророчество, после которого миру грозит конец. Не тебе, не мне, а всему миру? И ты не знаешь, какой именно ребенок станет погибелью, а какой спасением? Не лучше ли избавиться от обоих и обеспечить жизнь тысячам, миллионам людей и их потомкам?

— Они… мы были невинными детьми!

— Ты слышала, что за грехи родителей расплачиваются всегда дети? Нет? Так вот послушай. Вашим родителям был дан выбор. Год. Им нужно было продержаться год. И более того, мы предоставили им все возможности. Ты уже большая девочка, так что наверняка знаешь… — он запнулся, увидев, ее удивление и то, как она покраснела, поняв, о чем он говорит. — О, да твой отец тебя растил действительно в добродетели. Ну ничего, в общем, мы дали им все. Что сделали они? Дальше, впрочем, ты знаешь все сама.

Ида почувствовала, как все ее эмоции и мысли смешались. Она не знала или не задумывалась о том, что император хотел обмануть пророчество бескровным способом. Она была готова согласиться с ним, но неожиданно волной в ней пробудилась непокорность.

— Вы могли не убивать этих детей, а собрать в специальной школе, отдать их в храм и воспитывать в благодетели, чтобы пророчество не сбылось.

— Ах, эта юная наивность и вера в лучшее. Скажи мне, тебя воспитали в благодетели, видишь ли, я знал твоего отца и уверен, что он сделал все для твоей души, но помешало ли это тебе совершить тяжкий из грехов?

Ида не смогла ничего ответить. Ее боль, ее страх снова подкатил к горлу тяжелым комом и перекрыл дыхание. Она оступилась, она защищалась, она не хотела — но имело ли это хоть какое-то значение?

— Не можешь ответить, вот и подумай, что бы остановило десятки детей, воспитанных в сдержанности и благодетели, сорваться в один прекрасный миг. К тому же нам неизвестно, как будет исполнено пророчество. — Патани сел и Иде показалось, что она увидела в его глазах печаль. О чем мог печалиться этот человек?

— Знаешь, я тоже грешен. Я гордец. Считал, что умнее и хитрее пророчества, но как видишь — его нельзя обмануть. Порой наши действия, направленные на предотвращение пророчества, становятся причиной исполнения того, чего мы всеми силами хотели избежать. — Патани помолчал, тяжко вздохнул и произнес: — Я не могу убить тебя сейчас.

Ида вскинула голову, ей казалось, что она ослышалась. Но Патани уверенно смотрел ей в глаза.

— Да, я не могу убить тебя сейчас, потому что не уверен: ты спасительница или погибель. Вдруг я снова, желая избавить мир, убив тебя, наоборот ускорю процесс. Ведь так и будет, если ты спасительница, а я уничтожу единственный наш шанс. Я в тупике. Но одно знаю точно: наказание за ложь и убийство последует незамедлительно. Если я не выясню, кто именно из этих двоих виновник, казню обоих. А ты до конца жизни будешь сидеть в темнице под горой.

— Вы не посмеете казнить невиновного! — заявила Ида, но тут же осознание вырвалось усмешкой — она сказала это человеку, который посмел отдать приказ об убийстве стольких младенцев.

— Не посмею. Потому что ты не позволишь ему погибнуть.

Ида непонимающе уставилась на Патани.

— Я говорил уже: я все про тебя знаю, Ида. И знаю, где твои настоящие родители.

Ида вскочила с места, но увидев бесстрастное лицо Патани, села обратно. Он не знает, он лжет. Специально. Нет.

— Я знаю, что ты не поверишь мне, но я думаю, у меня есть для тебя подарок.

Он щелкнул пальцами и гвардеец, стоявший у двери, подошел и достал что-то из-за пазухи. Сверток пергамента с императорской печатью.

— Это мой указ о помиловании двух заключенных. Они будут освобождены сразу после заседания суда, которое пройдет завтра. Если, конечно, кто-то подтвердит, что эти двое не скрыли свое дитя и не обманули империю. Представляешь, совершенно случайно выяснилось, что кто-то украл у них дитя. Такое недоразумение, такое горе: потерять и дитя, и свободу.

Ида не могла поверить, что все происходит на самом деле.

— Ах да, и возможно еще одна история поможет тебе сделать правильный выбор. Видишь ли, мы все эти годы искали