Православие и корейцы - Коллектив авторов

обучением будущих миссионеров, правда, к этому пришлось прийти через долгие годы проб и ошибок. Скажем, в 1913 г. на I миссионерском съезде было решено открыть во Владивостоке при церкви-школе в честь иконы «Всех скорбящих радость» одногодичное катехизаторское училище для корейцев. Тогда же подняли вопрос об открытии трехгодичных высших миссионерских курсов на базе Восточного института. Но эти планы не были реализованы, скорее всего, из-за неблагоприятной общеполитической ситуации в государстве. Пожалуй, единственную возможность готовить будущих миссионеров для Владивостокской корейской миссии предоставляла учительская семинария, открывшаяся при архиерейском подворье на Седанке. Местное учебное заведение позволяло подобрать для дела миссии представителей из числа самих же корейцев. Насколько это было важным можно судить по одному из отзывов: «Наша корейская миссия ждет, по всей вероятности, своих природных деятелей. Мы, (русские миссионеры), им чужды во всех отношениях, а потому они и не идут за нами», – писал зареченский священник в 1903 г., указывая на необходимость подготовки кадров из числа местных жителей, знающих язык и обычаи народа. Епископ Евсевий частично видел выход в том, чтобы направлять пастырей учиться на корейское отделение Восточного института во Владивостоке. Имеются сведения, что начиная с 1902 г. в этом учебном заведении в разное время занимались иеромонах Павел (Ивановский) и о. Дамаскин, а также священники Константин Цивилев, Михаил Кессельман и Иоанн Коноплев, т. е. изучать корейский язык смогли лишь единицы русскоговорящих священников Приморья. Поэтому большие надежды возлагались на корейских юношей – выпускников церковных школ. Это подтверждалось жизнью, например, когда в крае появилось несколько корейцев-катехизаторов, то они оказались очень востребованными. Так, Василий Огай из Владивостокской Покровской церкви успешно работал в долине р. Сучан, где проживало до 15 000 корейцев. После его поездок в эти селения приезжал протоиерей Василий Попов, крестивший многие сотни человек. К 1916 г. в станах проходило служение три священника из числа природных корейцев. Следовательно, во Владивостокской корейской миссии использовался метод инкультурации, выражавшийся в подготовке клириков из числа местного населения и во введении в богослужение корейского языка, что является необходимыми предпосылками для успешного распространения православия.

В конце XIX в. очевидным было желание многих корейских переселенцев быстрее стать православными. Одним из побудительных мотивов крещения были, очевидно, сложности, связанные с положением иммигрантов в непривычном окружении. Скажем, некоторые русские переселенцы были не особенно дружелюбны к корейцам, пока те оставались некрещеными. А давние обитатели Уссурийского края – китайцы неблагоприятно смотрели на создание здесь корейских селений, как на конкурентов себе. Поэтому корейцы в крещении видели гарантии своего закрепления на Приморской земле, вхождения в русский христианский мир, так как для них православная церковь представлялась важной ветвью власти в России. Отсюда перед миссией в процессе иммиграции встает задача преодоления ложных социальных мотивов принятия православия. Епископы Камчатские надеялись, что этого можно будет достичь со временем, когда не останется корейцев-язычников, и некому будет соблазнять новокрещеную паству к отпадению от православной веры обратно в народную религию, а священникам удобнее просвещать людей.

В Южно-Уссурийском крае в начале XX в. проживали как корейцы, принимавшие русское гражданство, так и временно находившиеся на российской земле. В период с 1899 по 1916 гг. общая численность корейского населения постоянно возрастала, особенно после оккупации Кореи Японией в 1905 г. Согласно данным, указанным в таблице 1, в миссионерских станах Приморья русско-подданных корейцев проживало от 13 000 до 16 000 человек, в то время как в других частях края находилось от 15 000 до 25 000 человек (и даже больше).

Отчеты показывают, что с началом нового столетия численность покрестившихся в станах продолжала прирастать по 2,5 – 4 % ежегодно, а в 1909 – 1915 гг. по 8 – 10 %. В общем, количество крещеных корейцев колебалось между 8 000 – 10 000 человек. В среднем это составляло около 50 % от всего населения корейских селений. Но в старейших станах, например, Корсаковском, Пуциловском, Синельниковском, подавляющее большинство населения (89 %) относило себя к православным. Более осторожно смотрели на христианство те, кто проживал в станах, созданных рядом с корейской границей. То, что к 1916 г. число крещений уменьшилось, можно объяснить изменением критериев подготовки людей, желавших принять православие, от которых требовалось знание и понимание основ христианской жизни.

«Поле» трудов Владивостокской корейской миссии не ограничивалось одними станами. Так, в других местах Приморья согласно сведениям из отчета в Св. Синод владыки Евсевия за 1909 г. проживало около 20 000 корейцев (как русских граждан, так и иностранцев), а покрестилось из них немногим больше 100 чел. Некоторыми исследователями приводятся данные о том, что в Южно-Уссурийском крае по неофициальным данным на 1910 г. находилось гораздо больше корейцев: до 100 000 чел. Таким образом, до этого времени активная просветительская работа с язычниками проводилась только в миссионерских станах. Чем и воспользовались пресвитериане, начавшие свою проповедь в приморских городах. Например, во Владивостоке к протестантам за один только год пришло до 800 корейцев, в Никольск-Уссурийске – около 100 человек.

Корейская миссия оказалась перед сложным выбором: либо ждать, пока народ осознанно подойдет к крещению, либо вообще его потерять для церкви вследствие мощной проповеди иностранных миссионеров. Этим можно объяснить то, что стали предприниматься энергичные меры по распространению православной проповеди среди корейцев, живших в разных частях края. Состоялись массовые крещения. Например, во Владивостоке, где епископ Евсевий несколько раз лично возглавлял торжество принятия православия корейцами. В Никольск-Уссурийске крещению предшествовал крестный ход от Никольского собора до р. Славянка, где крестилось сразу 253 чел. Владивостокская Покровская церковь под руководством ее настоятеля, протоиерея Василия Попова, превратилась в солидный миссионерский стан, в приходе которой числилось до 2 000 человек мигрантов. Подсчеты сведений из отчетов свидетельствуют, что с 1911 по 1914 гг. за пределами миссионерских станов принимало православие в среднем за год 2 600 корейцев. Значит, в Приморье к 1917 г. покрестилось от 18 000 до 20 000 корейцев.

Современники неоднозначно оценивали быстрое обращение в православие язычников. Одни считали, что всех корейцев, переселившихся в Россию, нужно как можно быстрее крестить. Другие им возражали, указывая на желание корейцев сохранять языческие нравы и поведение. На Иркутском съезде прозвучало такое суждение: многие корейцы во Владивостокской епархии крестились для того, чтобы быть принятыми в русское подданство; христианства они не знали и исполняли буддийские обряды. Примечательно, что когда русские войска потерпели неудачу в войне с Японией 1904 – 1905 гг., миссионеры почувствовали недоверие к себе со стороны корейцев, один из которых написал: «Боясь нашествия японцев, некоторые корейцы отрастили даже себе волосы (как известно, русского подданного и крещеного корейца можно узнать по коротким волосам)». Показателен, например, отзыв «одного корейца» о деятельности