Мои ночные рефлексии - Ирина Гербертовна Безотосова-Курбатова

Ознакомительный фрагментпреподавательница совершила подвиг: она начала разыскивать меня, вспомнив, как я в разговоре с ней обмолвилась о родной сестре в Ленинграде (та же фамилия, то же отчество) — она приложила немало усилий, чтобы найти место, где у сестры была временная прописка (в какой-то деревне у какого-то художника — друга ее подруги) — она поехала туда в жуткую непогоду, нашла этого художника и взяла адрес подруги (тоже в глухой деревне) и снова поехала в ту другую деревню, нашла подругу и рассказала ей всю правду, которая не дает ей спать по ночам — она «завалила» очень талантливую девочку и справедливость должна победить. Она оставила свой телефон, по которому я ей и позвонила, мы договорились встретиться в фойе филологического корпуса университета в 11 часов следующего дня после того, как она сходит на прием к ректору. Почему-то у меня не было радости, а было смутное грустное предчувствие, что счастье мне сегодня не улыбнется. Оно и не улыбнулось. В назначенный час она подошла ко мне вся в слезах, сказала, что ректор снял ее со вступительных экзаменов и дал чётко понять, что преподаватели у них не ошибаются. И еще и — самое главное — она сказала, что я у нее была в двух «запретных» списках (красном — ни в коем случае не ставить «5» и черном списке КГБ).

Потом умный художник, у которого моя сестра была временно прописана, услышав историю нашей мамы (белая эмиграция в Китае, работа переводчицей в Токио, возвращение в СССР в 1937 году, арест, ГУЛАГ), только и воскликнул: «Девочка, куда ты лезешь?». О масштабах такого тотального контроля со стороны КГБ невозможно было даже догадаться!

Но счастье мне все-таки улыбнулось!!! Через три недели позвонила мама и сказала, что мы поменяли свою 3-х-комнатную квартиру в Камышине на 4-х-комнатную квартиру в Волгограде. Я помню, что свое решение не оставаться в Ленинграде, а уехать жить в Волгоград я приняла мгновенно (не хотела быть «лимитой» и очень хорошо понимала, что с моим здоровьем мыкаться по общежитиям равносильно самоубийству!). Вообще я считаю, что ни для кого ни один город не стоит таких жертв!!!

В Волгоград я приехала уже через две недели и этот город стал моей судьбой, моей радостью, моим счастьем. Уже на следующий год, сдав один экзамен по английскому языку на «отлично» (КГБ «проворонило» меня или там оказались интеллигентные порядочные люди?), я поступила в педагогический институт на очное отделение факультета иностранных языков (английское отделение) и — начался новый отсчет времени в моей судьбе. Училась я с упоением, наслаждалась одним из красивейших городов в мире (центр города поразительно красив!) — но об этом отдельное эссе «Мои прогулки по любимому городу».

С КГБ в своей жизни напрямую я никогда не сталкивалась. Думаю, это происходило, потому что я, по своей сущности, не диссидент, не бунтарь, не революционер, не инакомыслящий человек, но не по причине трусости, а по причине абсолютной аполитичности (любые партии мне чужды!). В какой-то степени в свое время я понимала Джонатана Свифта, когда читала о том, как он бегал из одной партии в другую (не состоять ни в какой, наверное, было ему нельзя). Но еще и потому, что я очень рано поняла, что переделать других абсолютно невозможно (изменения могут происходить только внутри каждого человека). Любые попытки как подчинить всех, так и защитить всех обречены на неудачу. В свое время я очень увлекалась темой декабристов (покупала много книг, ездила на специальные экскурсии в Ленинграде) — их трагедию остро переживала как свою личную (много лет искала ответы на многие вопросы и, наконец, глубоко осознала, что, несмотря на всем известный стих Пушкина «Не пропадет ваш скорбный труд и дум высокое стремленье», на самом деле — их давно все забыли и никто даже не вспоминает!!!). Сколько жизней было разрушено и уничтожено — ради чего? и — ради кого???

Однако при своей аполитичности и не стремлении звать на баррикады, у меня были сформированы с юности свои принципы и принадлежности к определенным философским течениям и концепциям, которые я никогда не скрывала (это моя идентификация, от которой я никогда не откажусь). Так, я в свое время очень интересовалась экзистенциализмом. Мы на студенческом научном кружке (СНО) по литературоведению проблемы экзистенциализма горячо обсуждали в связи с литературным творчеством Айрис Мёрдок, но потом после этих споров никто никого никуда не вызывал и ничего не запрещал, и я думала, что такие обсуждения достаточно невинны и не могут быть опасны. Но не тут-то было! Спустя почти десять лет (несмотря на перестройку!!!) уже работая в сельхозинституте, на занятиях по философии при УМЛ (университете марксизма-ленинизма), на одном из семинаров я стала говорить о значении сущности и существования отдельного человека, о его индивидуальности, о его неповторимой судьбе. На занятии присутствовал один «старичок» с кафедры марксизма-ленинизма, ему мое выступление не понравилось (зато оно очень понравилось всем остальным слушателям) и он решил доложить тем, от кого он, видимо, и был «командирован»). Я об этом узнала на следующий день от нашей очаровательной преподавательницы, она прибежала ко мне в мою аудиторию, где я вела занятия, вызвала меня в коридор и попросила быть осторожнее, правда, якобы она сумела убедить его в моей благонадежности. Я, конечно, всю ночь не спала, маму травмировать не стала, но — меня, к счастью, никто никуда не вызвал. А я мысленно поблагодарила свой милый пед за данную мне возможность в течение пяти лет учебы в институте быть самой собой в своем интеллектуальном поле и не дрожать, как пескарь. Больше подобных ситуаций в моей жизни не было, за исключением неожиданно объявленного ГК ЧП в 1991 году, которая не на шутку напугала маму и, думаю, этот стресс и спровоцировал у нее рак и ее уход из жизни через полтора года.

После окончания института в 1981 году меня единственную (из, так сказать, блестящих студентов) никто ни в какую аспирантуру не пригласил (думаю — по той же понятной причине), по распределению я попала в детский сад (!), заведующая которого при встрече садистски пообещала заставить меня отрабатывать у неё все три года! Поэтому все лето, как сумасшедшая, я носилась по разным школам города (вставала в 6 утра), чтобы найти место учителя английского языка, но — все было бесполезно и безрезультатно (в Советском Союзе была скрытая безработица и многие после институтов не могли устроиться на достойную работу по своей специальности, даже инженеры! НО! об этой серьезной