Книга шахской славы. Часть 2 - Хафиз-и Таныш Бухари

Кавсу[19] по случаю прибытия [Абдулла-хана] превратилась в предмет зависти высочайшего рая, великие, знатные люди той местности, взяв достойные подарки, подобающие дары, поспешили навстречу [хану]; через посредство столпов государства [Абдулла-хана] они удостоились счастья поцеловать кончики пальцев щедрого [хана]. Они [показали] благословенный плащ вождя людей [Мухаммада], да будет ему молитва и мир! С давних пор в этой местности [плащ] переходил по наследству. /124а/ По этой причине [Абдулла-хан] оказал безграничную, беспредельную милость этому народу, взял их под свое заступничество и пощадил их. [Затем] он покинул эту местность.

Итак, в каждом селении и городе, куда он прибывал, население тех мест спешило навстречу, преподнося достойные дары; отмеченные царскими милостями, государевым милосердием, они возвращались обратно. [Так продолжалось] до тех пор, пока [хан], совершая переход за переходом, не [достиг] крепости Турбат и не осадил [ее], уподобив точке в центре окружности. Он поднял палатки и шатры до зенита, до высшей точки луны.

С той стороны Мухаммад-султан также стал на путь храбрости и укрепил башни и стены крепости. Приготовив все необходимое для сражения: орудия и средства для битвы, он поднял руки смелости. Он сильно укрепил заграждениями вход в улицы махалла.

Эта крепость широко славилась своей прочностью. Высота ее была такова, что, если сторож поднимался на ее башню, он испытывал страх перед небесным Львом[20]; если высоко парящий орел воображения летел бы вверх годами, он не долетел бы до ее [вершины].

Месневи

Не говори, что это крепость, это возвышающаяся гора,

Сливающаяся с чертогами Сатурна,

Небо — лишь тень от ее стены,

[Стены] ее поднялись выше небес.

В течение многих дней храбрецы обеих сторон, подняв мечи мщения, острые копья, гнали навстречу друг другу боевых коней, валили на землю гибели многих смелых мужей, каплями крови отважных воинов поле битвы превратили в луг, усеянный тюльпанами.

Месневи

С двух сторон [воины] тронули разъяренных коней,

Повесили на пояс мечи, [несущие] бедствие,

Они обрушились друг на друга,

В злобе отделяли головы от тел,

От обилия крови, пролитой на землю,

Перед глазами предстал луг, [усеянный] тюльпанами.

Когда смелость этой толпы неверных перешла всякую грань, забурлил фонтан хаканского гнева и последовал непреложный приказ о том, чтобы победоносные войска поспешили овладеть заграждениями. Согласно приказу победоносное войско, взяв чапары и тура[21], начало осаждать крепость со всех сторон. Благодаря силе счастья могущественного [хана] при первой же атаке оно захватило ее и сровняло с землей. От страха перед государем земли его величеством [Абдулла-ханом], от натиска, силы и могущества [хана, великого], как Искандар, у неверных не стало сил оказывать сопротивление и противостоять [ему]. [Ведь] никогда пылинка не может соперничать с солнцем, /124б/ а лиса не в состоянии вступать в единоборство со львом. Поэтому [жители крепости] стали искать путь к отступлению. Они вошли в крепость и закрыли ворота. Победоносное войско [Абдулла-хана] насытило муравья — меч семенами — сердцами неверных, закалило сверкающие мечи жемчугами жизни неверных.

Таким образом, от [удара] блестящего меча многие из этих несчастных людей упали на землю унижения; отдав души ветру небытия, они направились к адскому огню.

Месневи

Силой руки, гневным мечом

Он создал для неверных день Страшного суда,

От множества убитых, которые были разбросаны [по полю],

Всюду образовались холмы.

После того как войска [Абдулла-хана, могущественные], как небо, овладели внешним укреплением крепости, победное знамя победоносного хакана бросило тень на подступы к самой крепости, подобной Хайбару[22]. Торжественные звуки трубы и походного барабана оглушили обитателей голубого неба, звуки прославления бога[23], славословия[24] [ему] борцов за веру вознеслись до высшей точки Сатурна. Собрались со всех сторон храбрые эмиры, смелые храбрецы и остановились против той укрепленной крепости.

Они занялись подготовкой к битве, [приготовлением] оружия, средств для захвата крепости. С помощью камня и дерева они соорудили высокие саркубы[25], великолепные укрепления, на каждом из них поставили стрелков из ружей и метателей огня, чтобы взять на прицел заряда бедствия всякого, кто покажется на [стенах] крепости.

Месневи

Когда войско окружило крепость,

Всюду раздались [крики] “давай”, “бери”, “держи”,

Подняли знамя для сражения,

Поставили по всем углам стрелков из ружей.

В каждого, кто смело показывался на стене,

Стреляли, так что тот падал сверху вниз.

Победоносные войска [Абдулла-хана], пуская смертоносные стрелы, разящие стрелы из белого тополя, создали такое безвыходное положение для врагов, что ни у кого из [них] не стало возможности высовывать голову из башен, показываться на стенах крепости. Несмотря на это, жители крепости от исключительного самомнения и спеси, полагаясь на прочность крепости, проявили упорство и, шествуя по пути дерзости, настойчиво [шли] к гибели.

Наконец последовал непреложный приказ [Абдулла-хана], чтобы столпы государства, сановники его величества, прочие храбрые мужи и все остальные воины отыскали где бы то ни было деревья, обрубили их, бросили бы в крепостной ров, сложили бы [их] до уровня крепостной стены.

[Стихи]

Последовал [приказ] шаха, прибежища мира,

Подобного небу и солнцу, обладающего войском, [многочисленным], как звезды,

Чтобы все сразу,

Тотчас же оседлали коней,

Силой счастья повалили бы деревья вокруг крепости,

Где бы они ни были.

Все знатные люди войска с исключительным старанием и усердием срубили все деревья, какие только были вокруг этой крепости, и /125а/ заполнили ими крепостной ров. [Это сооружение] было столь высоким, что оно сравнялось с самой высокой точкой крепости. Воины [Абдулла-хана] соорудили такие высокие валы, что они высились до покоев Венеры, до чертогов Сатурна. Они возвели вокруг крепости высокие укрепления, с помощью обрубков бревен ликвидировали крепостной ров. Положение дел врагов дошло до крайности, из-за отсутствия воды их мучила жажда. В это время неожиданно [случилось следующее].

Хусрав-султан по отношению к его величеству [Абдулла-хану] всегда проявлял исключительную покорность, полное повиновение, постоянно соблюдал обязанности брата, выражал единодушие и верноподданнические чувства. По подстрекательству группы [своих] слуг, по настоянию некоторых мятежников, которые были известными [зачинщиками] бунта и мятежа, главарями ссор и смут и распространяли [про Абдулла-хана] клевету, чтобы разрушить дружбу между ними (т. е. ханом и Хусрав-султаном), тот сошел с пути покорности, со стези повиновения [Абдулла-хану]. Он отложился от войска [хана], избегал [даже] разговора с