Реализм и номинализм в русской философии языка - Владимир Викторович Колесов

эту проблему с воплощенной идеей Платона, и долгое время в философии не было других интерпретаций universalia. Именно поэтому ранние реалисты признавали все возможности существования идеи: до вещи, в вещи и после вещи (а первые номиналисты, напротив, ни одной из них не признавали) (Стяжкин 1980).

Термин universalia появляется у средневековых схоластов как калька аристотелевского термина καθολου – всеобщее. Но только Роджер Бэкон в XIII веке придал проблеме универсалий семантический смысл: значение зависит от контекста. Разграничения точек зрения и сами термины «реалисты», «номиналисты», «концептуалисты» появляются не ранее 1496 г., когда Сильвестр Мазолин впервые отчетливо противопоставил их друг другу (Попов, Стяжкин 1974: 146; Стяжкин 1980).

Таким образом, расхождение между точками зрения на идею возникало постепенно; оно формировалось под влиянием греческой философии (и терминологии) и постоянно видоизменялось в зависимости от понимания синкретичного по смыслу термина universalia; знание о слове или вещи предшествовало сознанию различий между ними, а рефлексивное осознание всего познавательного процесса пришло только в Новое время (в данном случае – в спорах между Мазолином и Лютером). Ни в одном из вариантов universalia ни в коем случае не понятия, и только искаженный взгляд из нашего времени может в проблеме универсалий увидеть «теорию понятий» (как это делает, например, Г. Шпет).

4. Четыре концепции

С точки зрения самой универсалии, обычно выделяют четыре концепции, так или иначе связанные с разным представлением о содержании термина universalia.

Строгий реализм: универсалии существуют до вещей и потому вне вещей, поскольку в отличие от последних идеи вечны и неизменны; эта платоновская точка зрения – «интуитивная рациональность» – исходная в толковании универсалий.

Умеренный реализм: универсалии находятся вне познающего разума, но общие понятия существуют в самих вещах как нечто для них общее, им самим присущее (их сущность). Этот тип реализма, «меняя метафизическую позицию на психологическую, переходит в концептуализм» (Шпет 1927: 131), отчего и Аристотеля, признаваемого за основоположника такой точки зрения, именуют то реалистом, то концептуалистом. В отличие от платоновской идеи, в данном случае речь заходит о форме (нечто общее, вещам присущее), и следовательно, такой оттенок реализма может быть назван формализмом. По-видимому, сам Аристотель давал повод для расхождений (Степанов 1985: 28 – 31). Аристотель – концептуалист в «Категориях» (сущность понимается как видо-родовые отношения) и номиналист вне «Категорий» (сущность понимается как материя-форма). Однако надлежит помнить, что сущность вовсе не есть понятие, это не идея и не род, это – ουσια, т.е. substantia – не сущность, а уже ипостась (υπο-στασις) сущности. Неизвестно, является ли перемещение внимания с сущности на род или наоборот обязанным переводу с греческого языка на латинский, или за этим скрывается какое-то содержательное различие в восприятии концептума. Однако подобное – «неправильное» – осмысление греческого термина лежит в основе европейской культуры!

Умеренный номинализм рассматривается как «скрытая форма концептуализма», но в действительности это и есть настоящий концептуализм: термины существуют и как слова, и как общие понятия, но в нашем сознании они представлены как концепты, т.е. наравне со «звуками слова» («слово есть вещь» – Абеляр). Согласно Абеляру, universalia не вещи, но и не названия – это понятия духа, отражение божественного Слова; следовательно, для него sermo одновременно и лексема, и понятие, но его концепт – вовсе не conceptus и тем более не conceptum, но conceptio, т.е. «схватывание» в концепции. Под conceptio совмещаются слово – представление – вещь, что вполне закономерно называют священной троицей концепции и «медитативной диалектикой» познания (Неретина 1994: 79): у Абеляра

«концепт – это форма „схватывания“, превосходящая „схватывание“ в понятии, которое неперсонально» (там же: 139).

В принципе, умеренный номинализм не требует исключения из реальности и различных абстрактных сущностей, однако полагает, что все они должны трактоваться не как роды и виды, а как виды и индивиды. Одинаково абстрактны и человек и человечество, и лошадь и лошадность (Bochenski, Church, Goodman 1956: 17 ff). Это наиболее «материалистическая» точка зрения из всех предложенных; она возможна только в атмосфере выхода из-под власти средневекового метонимического мышления.

Крайний номинализм, или терминизм: универсалии реально не существуют ни в каком виде, возможны только термины; как вещи составляют реальный мир предметов, не связанных между собою, так и слова-атомы предстают отдельно, не связанные даже общим корнем. Слова не связаны с вещью и вовсе не составляют равноценных компонентов концепта. Всё знание сводится к знанию слова: реальность слова диктует движение мысли – от известного (явление слова) к неизвестной сущности смысла (но смысла, а не значения, а следовательно, и не понятия в современном понимании); universalia не существуют вне слова, и слово порождает общие идеи – таков этот «откровенный, веселый нигилизм» (Шпет 1927: 131). Разорванность вещи и слова при синкретизме слова и идеи лишает эту точку зрения статуса «философской»: это направление можно рассматривать как форму чисто языковой рефлексии, в которой язык как таковой становится специальным предметом исследования (Овчинников 1988: 89) – «лингвистический номинализм», хорошо известный нам по современной английской философии. Здесь только прямое значение слова имеет право на существование, а восприятие речи (не языка, но речи) как бы раздваивается на слово (знак) и смысл (идея) (для Абеляра, как мы видели, знак важнее смысла (Неретина 1994: 13 и 112)).

Обсуждения требуют следующие вопросы: каково соотношение всех точек зрения и взаимные их претензии к исходному моменту рассуждения: что есть вещь; возможны ли точки сближения указанных мнений с нейтрализацией противоположности между ними. Оба вопроса актуальны и в наше время, поскольку определяют ту или иную установку на личностный подтекст всякого исследования; как проницательно заметил В.С. Соловьев, до сих пор у «реалистов» метафизика исчезает в абсолютной логике, а у «номиналистов» – в эмпирической психологии (Соловьев 1988: II, 110).

5. Платон и Аристотель

Философия Платона, скорее, реализм (его идея), тогда как Аристотель, скорее, номиналист, – говорит Г.Тард (1901: 206):

«Тому, кто всмотрится в сущность того, что их занимало, нетрудно будет заметить <…> что эти две великие школы <…> представляют собою проявление юной мысли, помимо своего ведома занимается только словами, думая, что занимается самими вещами. Это своего рода высший грамматический анализ, раскопки, производимые в филологической почве с целью открыть сокровище, по предположению скрытое в словах, в этих таинственных знаках, всё еще обладающих магической силой».

Приходится отдавать себе отчет в том, что до середины XIII века Европе были известны лишь логические трактаты Аристотеля, «О категориях» прежде всего. Это делало невозможным становление номинализма ранее этого времени. Нет,