Обратный билет не нужен - Энди Кроквилл

её забрали. Машиной управляла женщина в платке и брюках, но вот лицо этой дамы никто не запомнил, кроме того, что она была в тёмных очках. Крестьяне настойчиво зазывали Алекса в свои дома отведать вина собственного приготовления, но тот был вынужден отложить эти визиты до следующего раза, сославшись на неотложные дела. Алекс пожелал рассмотреть место происшествия поближе, и один из крестьян вызвался показать ему окрестности:

– Я живу здесь с рождения, синьор, и могу засвидетельствовать, что это место… ну, где свалилась с обрыва машина, действительно опасное. Удивительно, как туда никто не свалился раньше. Ведь совсем недавно этот участок дороги был закрыт – там была каменоломня, и все объезжали её окружным путём. А потом добывать там стало невыгодно и технику убрали, а дорогу открыли, но ограждение не поставили. Мы, жители деревни, туда и сами ходили за камнями – ну, знаете, для своих нужд. Но не сверху, а вдоль оврага.

Крестьянин провёл Алекса известной только местным жителям грунтовой дорогой из деревни до каменоломни. Эта дорога проходила по руслу высохшей реки, усыпанному осколками от камнепадов. Между камнями крестьянин нащупал тропинку, по которой можно было продвигаться, не рискуя упасть или разбить ноги. На месте аварии уже ничто не напоминало о недавних событиях. Исчезло даже то, что осталось от разбитой машины. Выполнив свою миссию, крестьянин вернулся в деревню. Алекс, напротив, решил ещё побродить среди камней. Он отошёл немного в сторону, чтобы присесть на выступе в стене бывшей каменоломни и быстро перекусить. Внезапно его внимание привлёк какой-то странно сияющий осколок. Алекс нагнулся и поднял его. В руке его сверкнула одинокая женская серёжка. Он убрал её в карман и продолжил поиски. Но больше ничего в тот день ему найти так и не удалось.

***

Намётанным глазом Алекс определил, что серёжка точно не из разряда дешёвых и её никак не мог обронить кто-то из деревенских. Поэтому он не стал интересоваться у местных, а решил при первом удобном случае передать её в полицию, если только у него самого не получится найти настоящую владелицу.

Тем же вечером Алекс вернулся в город и показал загадочную серёжку ювелиру. Тот подтвердил догадку Алекса о немалой стоимости украшения и вспомнил, что похожие серьги были проданы в этих местах и покупал их один из местных богатеев.

Алекс всё откладывал визит к Марии Симонетти, но, похоже, подошло время, когда этот визит мог бы разрешить его сомнения.

Он решил ещё раз просмотреть газеты, писавшие о происшествии, пытаясь найти более или менее чёткие фотографии с места аварии. Ему повезло, и на одном из фото он увидел жену банкира в окружении полицейских и спасателей. Всем своим видом она выражала отчаяние. В полном соответствии с ситуацией она была в оборванной и пыльной одежде и с помятой причёской. На этой одежде, как и на лице, и на руках синьоры Симонетти, можно было различить пятна крови. Алекс рассмотрел фото через увеличительное стекло и убедился в том, что в ушах у женщины присутствовали серьги, но совсем не такие, как та, которую он обнаружил на месте бывшей каменоломни. Возможно, его находка и не имела отношения к делу, но Алекс, подчиняясь своему непревзойдённому чутью, всё-таки отложил момент расставания с ней.

Мария всё ещё пребывала в неврологической клинике, но эта клиника была не из разряда тех, которые хочется покинуть как можно скорее. Когда Алекс навёл справки об этом месте, ему захотелось самому провести там пару недель, чтобы изредка беседовать с врачами на отвлечённые темы, получать сбалансированное питание, ничего не делать, да и вообще дать отдых своим мозгам.

Приняв решение не тревожить попусту банкира, Алекс обратился за разрешением на посещение синьоры напрямую к врачам. Ведь он же обещал синьоре Марии на «исповеди», что никому не раскроет её секрет, поэтому вполне логично, что он задумал скрыть от неё факт знакомства с её мужем. Наконец-то он увидит её глаза без препятствий и сможет сопоставить с голосом, впервые услышанным в соборе Монтепульчано.

Синьора Мария приняла Алекса в просторном номере, совсем не похожим на больничную палату. «Видимо, муж ничего не жалеет для здоровья дорогой супруги, даже и, пожалуй, в первую очередь для душевного…» – промелькнула мысль у Алекса. Ей прислуживала вышколенная горничная, которую у Алекса никак не повернулся бы язык назвать медсестрой. Пока Алекс устраивался в кресле, синьора Мария рассматривала его с дивана напротив, элегантно повернув к нему милую головку.

– Как ваши дела, синьор Сторджес?

– До встречи с вами, дорогая синьора, я думал, что дела у меня в порядке. Но теперь я вижу, что они недостаточно хороши, ибо мне тоже не помешало бы подлечить нервы в подобной обстановке.

– Ну что вы, это далеко не лучшее место, вот в Сардинии есть клиники с термальными источниками, талассотерапией и гораздо более комфортабельными массажными кабинетами… А вы давно в наших местах?

– Если говорить точно, то уже пятнадцать с половиной дней. Или одиннадцать дней с того момента, как мы… как я… В общем, это неважно.

Алекс осёкся. Он чуть было не напомнил сеньоре об их недавнем разговоре в исповедальне. Но синьора Мария пока ничем не выдала того, что собеседник ей знаком.

– Меня больше привлекает не современный комфорт, а старина, – продолжал Алекс. – Сохранившиеся практически в неприкосновенности, вопреки разрушительным ветрам истории, провинциальные уголки, такие как Пьенца, Монтальчино, Монтепульчано…

– Слишком провинциальные, – Мария улыбнулась. – Да, я поняла. Такая тоскливая глушь, в которую меня не заманишь никакими коврижками.

– А ведь в этих величественных в своей скромности местах обитают люди, уединившиеся от мирской суеты для самопознания, философских размышлений, а иногда не по своей воле, будучи изгнаны из общества, они предпринимают непростые усилия для того, чтобы выжить…

– Вы из этих, из святош или проповедников? О, как же я далека от всего этого! – Мария сладостно потянулась всем телом. – Вам бы поговорить с моим мужем, он бы мог сделать пожертвование для вашей церкви.

«Хм, вот как, – подумал Алекс. – Эта женщина явно не понимает или делает вид, что не понимает, о чём идет речь. Не стоит продолжать с ней разговор на эту тему и тем более напоминать про ребёнка, оставленного в монастыре. Или она талантливая актриса, или это совсем не та, с кем я разговаривал в столь странных обстоятельствах. Скорее первое: уж очень её голос похож на тот, что был у дамы в исповедальне». Алекс отметил про себя, что синьора выглядит хорошо, в меру весела и ничуть не сожалеет