Опыты для будущего: дневниковые записи, статьи, письма и воспоминания - Александр Михайлович Родченко

странные медные часы, похожи на машинные и много кнопок… Кажется, окно высоко, высоко… Я люблю комнаты, где свет наверху, он не кричит о себе, а делает свое дело молча, светит и всё, ровно и спокойно…

16 июля

Вчера целый день сидел дома… Никуда не ходил, рисовал и читал.

Обещали какую-то чертежную работу.

А дом мой, проклятый дом. Всё-то считают, злятся, хлопают дверьми, носятся… Как надоело это!..

Верил я ему (Адлеру), а он нисколько даже не помнит обо мне…

19 июля. Четверг

Встали в 4 утра, переезжали, к 9 утра переехали.

Вот десять вечера… я сижу за своим столом, кругом милые книги, на стенах мои работы, Анта… На столе снимок с Т… думаю о ней… Квартиру я устроил так, как только можно из нашего материала. Мама счастлива.

Я сегодня вспомнил о далеком детстве, когда мама уходила служить[20], мне было скучно без нее. Она показывала на портрет женщины, говорила, это я, когда была молодой… И я целыми часами один сидя на диване рассматривал это чужое лицо, и мне тогда верилось, и я любил этот портрет, потому что это было то, чего не было в настоящее время (это была олеография).

Мне теперь жаль, что она не сохранилась до сих пор…

20 июля. Пятница

Итак, мы с мамой одни. Я работаю, пишу эскиз, хожу к инженеру… Моя милая мама всё спрашивает меня, что купить и сделать… Мы живем тихо, тихо…

Напротив окон нашей квартиры живет девушка… Она смотрит в наши окна, она спрашивает маму, как устроились. Мне нравится, когда она смотрит, она такая тихая, тихая… У нее задумчивый кроткий взгляд…

21 июля

Я сижу за своим большим столом, который наполовину заставлен красками, бутылками, бумагой и книгами… Я нарочно сделал его таким большим, удобнее работать. Мне теперь так хорошо… Раньше я старался быть меньше дома, где-нибудь, лишь бы не дома, а теперь мне хочется скорей быть дома, потому что он стал мне дорог…

Наша квартира уютна. По стенам висят мои эскизы, мои японские эскизы, мои мечты, мои боли, моя жизнь, мои дьявольские грезы… Моя любовь… Мои странные классные работы, которые так не похожи на других, что ученики называют меня сумасшедшим, а учителя пожимают плечами… У нас тихо, тихо… Тихо, как в монастыре… О если бы пришла Тамара…

23 июля. Понедельник

Писал панно. Был Яша и принес мне адрес урока. Я ездил в Адмиралтейскую слободу. Это был здоровый юноша в матросской куртке. У него своя комната, стены которой увешаны вырванными из журналов цветными репродукциями, изображающими море… Условились, он хочет сдавать за пятый класс в шестой реального училища, будет приезжать ко мне каждый день на час, за 1 час – 50 коп. Рисовать с гипса и акварелью.

30 июля

Я устроил свою квартиру. Поставил шкаф с книгами, тут много стихов, тут Гамсун, Стриндберг, Уайльд,

На стенах японские эскизы, Анта в белой раме…

Мой стол покрыт светло-зеленой бумагой, на нем разложены кисти, карандаши, мастихины, пузырьки, коробки с красками, альбомы с репродукциями, с набросками, журналы, акварель, темпера, записные книжки, каталоги. Автопортрет Врубеля, миниатюра мамы, бронзовый медведь, нож для бумаги с мельхиоровой ручкой, книга черновая для стихов, наполовину исписанная моим мелким почерком и заполненная рисунками пером.

11 августа

Я работаю, у меня до 70 рисунков, хочу занять целый щит… Я пробовал развешивать работы дома, они заняли всю мою стену сплошь. И это только те работы, которые мне нравятся… Сколько я их изорвал…

15 августа. Среда

Днем был у брата и получил там письмо от Адлера. Вот оно:

«Многоуважаемый А. М.! Вашу открытку брат мой переслал за границу, куда я попал с больной женой. Из Вашего письма я, к огорчению, узнал, что Вы не получили моего письма, которое я отправил, как выезжал, еще в июле из Москвы.

Вкратце постараюсь повторить то, что написал Вам тогда. Я переговорил с издателем книги, вернее с представителем Сытина и он сказал, что рисунки Ваши подойдут; платить он будет на круг по 2 рубля, как Вы этого желали, но ставит условие, чтобы Вы разрешили в некоторые рисунки внести „блеск“, как они выразились. Это необходимо, чтобы рисунки были более пригодны для печати. Этот лоск наведет сам Бартрам, известный художник, который занят работой для Московского Земства…

Очень печально, что Вы пишете, но Бог даст, работа поможет Вам выкрутиться из тяжелого положения.

Желаю Вам всего хорошего, Ваш Б. Адлер».

16 августа. Четверг

Утром ходил в Публичную библиотеку; смотрел рисунки П. Кузнецова, понравился Якулов[21], его композиции «Ночь на улице» и кафе очень интересны, масса фигур разнообразных, как сама жизнь, и тонкий рисунок японца, и нет перспективы, что тоже напоминает их. Читал еще письма Ван Гога…

18 августа. Суббота

По вечерам мы с мамой любим сидеть за чаем и говорить. Я люблю, когда она рассказывает. Лампа… Маленький самовар… Ее папа был матрос, служил 25 лет. Это был маленький юркий человек с острой бородой и серыми глазами. Женился он на девушке из богатого крестьянского дома. И ушел в Турецкую кампанию… Их судно разбили, и он плыл на обломках вместе с другими матросами, их было 15 человек. Плыли долго, три дня, голодные и холодные. Их приняли на судно и привезли домой. Папа долго болел… Ему дали место на пороховом заводе, где он работал, набивал порохом патроны. Но вскоре умер… Пришлось ехать в Петербург, где мама моей мамы поступила на место. Мою маму отдали за 1 черв., ей было 7 лет… Она нянчилась с ребятами. И так началась ее жизнь…

20 августа. Понедельник

Послал письмо Адлеру, что согласен на его условие, чтоб рисунки были выпущены с «шиком».

21 августа. Вторник

Всё похоже на то, что я стал доволен своими последними вещами. Они так не похожи ни на чьи работы… Это совсем новое… Правда, я думаю, что большинство их не поймет и примет не так, как должно…

Мне всё хотелось раньше работать гладко и спокойными и ровными тонами, не класть яркие кричащие краски, которые так меня манили… Но теперь я понял, что это ложь, что я полюбил декоративно яркую живопись. Ярко-синие тона с кровавыми пятнами… Я люблю безумно яркое, режущее глаза и действующее на нервы.

Я написал сегодня «Под солнцем». Это гармония перламутра. Две женщины. У одной