Наития - Любовь Тильман

на носочках несли их к прочему хворосту, стараясь не наступать на, проваливающиеся в лесную почву, каблуки. Маричка увидев, что её участие в этом трудовом празднике никого не беспокоит, да и выбирать не из чего, села в отдалении на поваленное дерево, в ожидании обратной дороги в город.

– Где только они таких нищебродов набрали, – возмущались в фойе гостиницы разочарованные учительницы, заполняя бумаги на заселение.

Коллоквиум проходил в большом зале лектория, в который собрали учителей других школ и студентов. Все выступающие оказались профессорами, в том числе и те, что в дранных обувках таскали лесной отпад. Они опять выделялись разномастной простотой одежды, но уже брендовой и очень дорогой. В отличие от местной профессуры, американцы не привезли с собой ни таблиц, ни диаграмм, не заморачивались отведённым временем и детализацией, а уверенно рисовали кривые круги и стрелки, обозначая давление человеческого сообщества на природу. Вследствие чего принимающая сторона оказалась слегка шокирована. А когда, после часового отдыха, американцы спустились в ресторан ухоженные, нарядные, как с картинок модных заграничных журналов, Маричке и вовсе поплохело. Теперь она бы схватилась за каждого.

– Это ж надо уметь так притворяться, – думала она, – специально прикидывались, чтобы в лесу никто их соблазнять не кинулся, ещё и перчатки надели, чтобы мы ухоженных рук не увидели. А доклады, один смех, я бы и то кружочки красивее нарисовала.

В село девушка не поехала, а направилась по адресу, оставленному сокурсницей. Женщина, оформляющая документы, сразу огорошила, что необходим заграничный паспорт. Маричка, услышав как его заказать и сколько ждать, за голову схватилась. Но оказалось, что контора всё может сделать сама, только за границей долг дольше отрабатывать придётся.

– А если мне работа не понравится?

– Нет такого! Или едешь и работаешь, или уходишь и не морочишь мне голову.

– Но я ведь могу не справиться…

– Пока не отработаешь долг у тебя будут две возможности: уход за пожилыми людьми и инвалидами или проституция. Не справишься с первой, отправишься на вторую.

Маричка уехала. Пётр, сам себе не веря, почувствовал облегчение. Ему больше не надо было следить, чтобы она не голодала, не сотворила очередную глупость, объяснять сыну и дочери почему они не должны ей грубить и зачем им учить её скучные уроки. Ажиотаж вокруг его работ, как Саша и предупреждал, утих и Пётр радовался, что не отдал все сбережения бывшей супруге, внезапно осознав, что свободен и может попробовать поступить в вуз.

Саша посоветовал Петру ускорить процесс обучения, экстерном сдав экзамены за два курса в академии искусств и в лесотехнической академии, и перейти на третьи курсы дневного обучения обоих вузов вольным слушателем.

– Структуры древесины ты знаешь лучше любого профессора, – аргументировал он свои советы, – подучишь термины и сдашь. Анатомию я в тебя вложил, зря что ли на лекции да в спортзал таскал. Ты механику движений не только в теории знаешь, но и на практике прочувствовал. По технике рисунка имеешь диплом известной мастерской. По истории искусств сам можешь лекции читать. Окончишь третьи курсы и будем переводить тебя учиться по обмену за границей. Там и защитишь докторант.

– Саш, не справлюсь я. И родителям Марички помочь надо. И как я опять детей оставлю…

– Дети подросли, поймут. Да и не бросишь же ты их, небось каждую ночь письма строчить будешь. А помощь я организую, не вопрос, вон сколько подрастающих лоботрясов дурью мается. Так что не дрейф, прорвёмся.

– Страшно мне.

– Страшно чего? Что ты теряешь?

– Стыдно, вдруг не справлюсь.

– А, так это не страх, это гордыня в тебе заговорила. Как это я весь такой крутой и вдруг чего-то не сумел.

– Да ну тебя, – рассмеялся Пётр и, встав в позу, стукнул себя кулаком в грудь: «Я здесь самый-самый крутой! После Саши». Он ткнул кулаком в друга, и они, смеясь, устроили очередную потасовку.

Пётр боялся, что на экзаменах будет стеснятся, мямлить, забывая термины, но неожиданно ощутил себя свободно, словно на выставках и презентациях своих поделок, где приходилось общаться с разными людьми и отвечать на многочисленные вопросы. Он получил разрешения на вольное посещение лекций и предложения работать лаборантом. Саша рассудил, что работая на кафедре лесоведения, Пётр сможет изучить имеющиеся там образцы древесины экзотических растений, с которыми друг ещё не сталкивался, а реставрационная мастерская займёт много времени и для обучения бесполезна. Он посоветовал для подработки найти небольшую котельную на ночные смены, где можно и позаниматься, и поспать.

Когда у студентов начались зимние каникулы, Саша привёз в город детей и они почти неделю провели в его городской квартире, посетив цирк, кукольный театр и новогодние праздники. Подарки за выступления у ёлок привели детей в неописуемый восторг. Но как Саша с Петром ни уговаривали, дети ничего оттуда кушать не стали, желая поделиться с бабой, дедом и ребятами в школе, только нюхали мандаринки, аккуратно беря их в руки и ахали. Пришлось ребятам раскошелиться и закупить десяток килограмм конфет, а Саше ещё и поднять свои связи, чтобы достать мандарины. И они, вчетвером, целый день клеили и наполняли новогодние кулёчки.

Маричка, с гадливостью в душе и фальшивой улыбкой на губах, занималась тем от чего бежала. Работа была не тяжёлая, гораздо легче чем на родительском подворье, но её коробила мысль, что она должна кому-то прислуживать и вообще трудиться. Ухаживать ей приходилось за русскоязычными эмигрантами, которые не были ни богатыми, ни щедрыми. Очередь из мужчин в ближайшем окружении не наблюдалась. Пару раз она купилась на предложение «подвезти», но не получив ни удовольствия, ни подарков, больше на них не отзывалась. Подопечная ей досталась вредная, всем недовольная.

– Так поменяй, – пожимали плечами девчонки на её жалобы. Но сколько она ни обращалась к кураторше, та отвечала, что других нет. Потом Маричка узнала, что в контору надо деньги отстёгивать, и после нескольких месяцев работы подопечную ей поменяли. Новая дама любила рассказывать о себе и своей жизни. Маричка не прислушивалась до тех пор, пока однажды ни услыхала, что дама и сама ухаживала за стариками и вышла за одного из них замуж.

Муж её подопечной был кандидат наук. Жили они обеспечено. Но приятель постоянно звонил, рассказывал, как прекрасно он устроился и если они приедут, её супруга примут в научный центр на высокооплачиваемую работу. На работу супруга взяли, но только на время выполнения заказного проекта, поэтому ей тоже пришлось работать. Поменяв