Профессор Амлетссон - Адель Гельт

Мысль эта в тот момент отступила, но не раз еще возвращалась, и была она вот о чем.

Девушка Анна Стогова сообщила вашему покорному слуге, что прием шел около одного часу времени.

Мои же собственные, вполне совершенные часы биоритма, отмерили всего двадцать один раз по шестьдесят секунд.

Глава 29

Я люблю поесть.

Поесть отвечает мне взаимностью всю мою жизнь, даже и в последнее время: правда, теперь приходится выяснять, какая именно еда оказалась положена в профессорскую обеденную миску. Встречаться нам — мне и поесть — нужно обязательно: профессор ни разу не встречал человека, способного существовать, питаясь только эфирными силами — хотя эксперименты ведутся повсеместно в течение всей, кажется, истории человечества.

Эфирные силы человека… Они — всего лишь следствие небольшой мутации, лишняя единичка в мономере триптофан-6-монооксигеназы: в приведенном конструкте может стоять и пятерка вместо шестерки, в этом случае считается, что человек полностью лишен собственных эфирных сил. Собственно, фермент с длинным названием нужен для получения серотонина из триптофана, аминокислота же триптофан поступает в организм любого человека, даже такого мохнатого и ушастого, как я, исключительно с пищей. Ergo, для того, чтобы колдовать волшебство, человеку нужно питаться едой.

Именно этим научным выводом, а вовсе не сосущим чувством под ложечкой и бурчащим немножечко животом, объяснялось то, что сразу после посещения больницы мы отправились не куда-нибудь, а прямиком в сторону ближайшего хорошего кафе.

Критерии хорошести в моем случае просты и прямолинейны: качественные исходники, соблюдение рецептуры, отказ от некоторых продуктов. Еще, конечно, стоит добавить в список чистоту помещений и посуды, но на этот счет есть служба общественного кашрута, или как она называется тут, в Союзе…

Девушка Анна Стогова предлагала накормить меня в хорошей столовой, нарочно устроенной при больнице: кормят, по ее словам, там отлично, денег это — в нашем случае — никаких не стоит, да и мои особые диетические предпочтения не вызовут вопросов и нареканий у персонала. Больница, видите ли, на то и больница, чтобы укреплять здоровье граждан, качественное же питание такому укреплению способствует просто исключительно.

Однако, столовая есть столовая, заведения такого рода примерно одинаковы везде, что в относительно большом городе, что в экспедиционном лагере археологического Проекта.

- Анна, знаете, я предпочел бы какое-нибудь кафе в городе. Из местных, чтобы не просто хорошо кормили, но еще и имелся некий, так сказать, колорит, - я учтиво придержал перед девушкой классическую стеклянную дверь. Автоматический поворотный тамбур мы, не сговариваясь, проигнорировали.

- Какого рода колорит Вас интересует, профессор? - уточнила переводчик, немедленно активируя морок активной карты: то ли у девушки не оказалось с собой второй эфирной линзы, то ли, что вернее, она решила показать маголограмму и мне тоже. - Классическая кухня, фузионная, молекулярная, может быть, что-то таблетированное? Здесь подобного в избытке: отличное снабжение продуктами позволяет идти на некоторые, скажем, эксперименты.

Перечисление видов колоритной кухни меня заинтересовало — во все недолгое время рассказа я внимательно фокусировал взгляд на выражении лица девушки Анны Стоговой. Едва заметные, но имевшие место, неприязненные гримаски, неуловимо меняющиеся на не покрасневшем, против обыкновения, веснушчатом лице, подсказали однозначный ответ.

- Не принципиально, Анна. Хотя лично я предпочел бы что-то классическое, - явственно читающееся, на этот раз, облегчение, дало мне понять лучше всякого вербального ответа: выбор сделан верно. - Кроме того, я ведь совершенно не знаком с бытовой культурой советского Севера, - я сдвинулся вправо, пропуская недовольно пыхтящую орчанку: оказалось, что я уже секунды три загораживаю ей проход. - Однако, хотелось бы чего-нибудь очень местного, и как можно более ненового. Сами понимаете, если кафе существует на одном и том же месте хотя бы лет тридцать, не меняя названия и хозяев, там должно быть, по меньшей мере, интересно.

- Не меняя хозяев… Тогда я точно знаю, куда нам идти! - просветлела задумчивым лицом девушка Анна Стогова. - Тут недалеко, на проспекте Ленина, кооперативное кафе, называется « Юность ». В этом замечательном заведении угощался мороженым еще мой дед, и было ему тогда лет десять, вряд ли больше!

Идти пришлось недалеко: буквально два квартала, четверть часа ходу самым неспешным шагом.

- Вы так оживились, когда я сказал про хозяев… Это было смешно? - спросил я, уже будучи ввиду искомого кафе.

- Что Вы, профессор! - ответила переводчик. - Это было совершенно нормально! Здесь, в СССР, представлено достаточное количество самых разных организаций… По Вашу сторону Рассвета их бы поименовали, наверное, малым бизнесом, здесь же в ходу другое название — кооператив.

Я призадумался. Советская действительность, что тот икосаэдр, во вращении своем повернулась ко мне новой, неожиданной стороной — пятигранной, наверное, как и полагается всему качественному.

- Среди членов нашего, скажем, общества, - я решил, в кои веки, обсудить волнующий момент сразу, а не когда-нибудь потом, читай — никогда, - принято считать, что в Советской России совсем не бывает частных предприятий, кроме, разве что, редких speculanty… Но те, кажется, категорически вне закона?

- Меня всегда интересовало: откуда образованные, взрослые, критически мыслящие люди берут все эти мифы о моей Родине? - зримо расстроилась девушка Анна Стогова. - Вот этот вот, озвученный Вами, очередной стереотип, имеет настолько мало общего с действительностью…

- Откуда… Источником информации были, как правило, редкие в научной среде эмигранты с Вашей стороны границы, - ответил я несколько недовольно. - Плюс опусы некоего гражданина, искренне полагающего себя литератором. Андрэ Ясень, кажется. « Журналист для Шандыбина », « Союз на дыбе », « Красная ртуть »…

Девушка Анна Стогова, в целом, человек жизнерадостный и даже веселый. Радоваться любит и умеет — но до сей поры мне не казалось, что смеется она настолько заливисто.