Жизнь и труды Марка Азадовского. Книга I - Константин Маркович Азадовский

Одно из них заключалось в том, что в июле 1919 г., спасаясь от большевиков, овладевших в июне 1919 г. частью северного Урала, в Томск прибыла группа преподавателей Казанского и Пермского университетов, влившаяся в состав местного университета. Среди них были и доценты, и профессора, оставившие яркий след в истории отечественной науки: историк античности и археолог Б. Л. Богаевский[59]; языковед-славист Л. А. Булаховский (1888–1961); историк литературы и поэт Ю. Н. Верховский (1878–1956); специалист по романским литературам и переводчик Б. А. Кржевский (1987–1954); языковед и лексикограф С. П. Обнорский (1888–1962) и др. Расставшись с Пермью, они на короткое время пополнили собой профессорский коллектив Томского университета.

Среди молодых преподавателей, приехавших из Перми в Томск летом 1919 г., был и В. В. Вейдле (1895–1979; Париж), известный впоследствии историк искусства и культуролог, пробывший в Томске – вместе с Пермским университетом – до весны 1920 г. Подробностей о знакомстве и общении Вейдле с М. К. не обнаружено, однако в упомянутой выше записной книжке («Календарь для учителей») сохранилась помета (в разделе «Выдача книг»): «Вейдле – Leconte de L’Isle. Ragotte»[60] (бо́льшая часть имен на этой странице – томские знакомые Азадовского).

Эта же записная книжка позволяет установить имя еще одного томского знакомца М. К. – словенского искусствоведа и литератора Воеслава Моле (1886–1973), оказавшегося в Томске летом 1919 г. в статусе австрийского военнопленного. Моле быстро сдружился с преподавателями историко-филологического факультета (Ю. Н. Верховским, А. А. Гвоздевым, С. И. Гессеном, П. Г. Любомировым) – настолько, что, прочитав лекцию о венецианской живописи XVI в., был удостоен звания доцента по истории западноевропейского искусства. Он принимал участие в беседах и застольях этого круга («В Томске я встретился с живыми людьми, без мундира, – сказано в его воспоминаниях. – <…> …собирались мы чаще всего у Гвоздева…»[61]); с Верховским же он обменивался стихотворными посланиями[62].

Моле окончательно покинул Россию в январе 1920 г. О Марке Азадовском в его воспоминаниях как будто не упоминается. Однако в записной книжке М. К. сохранился адрес Моле (записанный, возможно, при их расставании в декабре 1919 г.): «Pologne, Kraków, Poselska 18».

Вернувшись в Томск, М. К. поспешил в первую очередь реанимировать деятельность созданного на съезде Библиографического бюро, которая, начавшись в июне, протекала в его отсутствие медленно, с перебоями. Группа под руководством А. И. Милютина, состоявшая преимущественно из случайных сотрудников («из числа учащихся женской молодежи»), несколько месяцев занималась просмотром периодических сибирских изданий и составлением карточек, однако работала без определенного плана[63]. 30 августа 1919 г. Библиографическая комиссия Института исследования Сибири в составе М. К., Б. П. Вейнберга, П. Г. Любомирова, А. И. Милютина и Я. И. Николина[64], выслушав доклад Милютина, выносит резолюцию о необходимости уточнить ряд положений действующей инструкции и перестроить работу[65].

Тем временем в Томске появился еще один энтузиаст библиографического дела – Николай Васильевич Здобнов (1888–1942; умер в пересыльной тюрьме). Активный революционер (член Всеросийского Учредительного собрания от Пермской губернии по списку партии социалистов-революционеров), мобилизованный в колчаковскую армию, Здобнов с мая 1919 г. оказался в Томске, а в июне, согласно поданному им рапорту, был отправлен в отставку. Записавшись вольнослушателем историко-филологического факультета, Здобнов втягивается в работу Общества истории, археологии и этнографии Сибири и одновременно подключается к работе Библиографического бюро при Институте исследования Сибири. В заседании 30 августа он, видимо, еще не участвовал. Но спустя полтора месяца, как только оформляется постоянное Бюро, возглавляемое М. К., Здобнов становится его старшим помощником, а двумя младшими – Ф. К. Зобнин[66] и М. А. Слободской[67], включенный позднее и в Библиографическую комиссию института.

Однако посвятить себя библиографии, как и другим научным занятиям, М. К. в полной мере не удается. В последние недели 1919 г. он узнает, что его призывают в колчаковскую армию. Собственно, эта опасность нависала над ним начиная с конца 1918 г. В личном деле М. К. сохранилось несколько документов, свидетельствующих о его отчаянных попытках избежать призыва, причем деканат и ректорат старались по возможности оказать ему содействие. Так, в апреле 1919 г. совет Томского университета постановил возбудить «надлежащее ходатайство» об освобождении старшего ассистента М. К. Азадовского от призыва в войска, а 27 мая 1919 г. ректор уведомил председателя местной учетной комиссии г. Иркутска, направившей запрос относительно «старшего ассистента», о том, что решением Омского особого совещания при Главном штабе от 27 апреля 1919 г. он освобожден от воинского призыва[68].

Однако осенью 1919 г., после того как управляющий Томской губернией отклоняет очередное ходатайство Томского университета об освобождении М. К. от воинской повинности, ситуация обостряется. Коллеги вновь предпринимают усилия, пытаясь сохранить его для университетской работы. 1 ноября 1919 г. и. о. декана (С. И. Гессен) и секретарь историко-филологического факультета (А. А. Гвоздев) обращаются к ректору с просьбой ходатайствовать перед Министерством народного просвещения об освобождении М. К. от военной службы «ввиду необходимости участия старшего ассистента М. К. Азадовского в преподавании на факультете и обслуживании кабинетов при кафедрах историко-филологического факультета»[69]. Ходатайство факультета, поддержанное университетским советом, направляется управляющему делами Министерства народного просвещения с припиской: «Азадовский признан годным к строевой, но откомандирован из 12‑го кадрового сибирского резерва» в распоряжение осведомительного отдела штаба Омского военного округа[70].

11 декабря 1919 г. на совете Института исследования Сибири М. К. заявляет о невозможности продолжать занятия в Библиографическом бюро «по изменившимся обстоятельствам, связанным с отбыванием им воинской повинности» и просит об увольнении от занимаемой должности. Совет постановил разрешить Азадовскому месячный отпуск без содержания и его обязанности поручить Н. В. Здобнову. Что касается обязанностей самого Здобнова, то они были переданы «приглашенному на один месяц по вольному найму» М. А. Слободскому[71].

Таким образом, в ноябре-декабре 1919 г. М. К. оказался «призванным». Неясно, успел ли он приступить к работе в осведомительном (т. е. информационно-пропагандистском) отделе штаба Омского военного округа или оставался при университете, ожидая окончательного решения. В пользу второго предположения свидетельствует уведомление, направленное ректором Томского университета 15 декабря 1919 г. уездному воинскому начальнику Томска:

Советом Томского Университета 15<-го> сего декабря возбуждено <перед> Командующим I Сибирской Армией ходатайство об откомандировании старшего ассистента историко-филологического факультета Марка Азадовского, состоявшего на службе в Осведомительном Отделе Штаба Омского Военного округа и ныне переданного в Ваше распоряжение, для работ в Томском университете.

Сообщая о сем, прошу отсрочить на некоторое время явку Азадовскому до получения ответа от Командующего Армией[72].

Командующим Первой