Жизнь и война генерала Василия Рязанова. Книга 2 - Василий Васильевич Рязанов

мне навстречу: их уже повернули, и они двигались в новом направлении. Неожиданно налетели самолеты и начали их бомбить. Я ехал вместе с секретарем Львовского обкома партии (сейчас председатель Комитета народного контроля на Украине, толковый и энергичный человек). Он был генералом, членом Военного совета какой-то армии, а когда мы стали подходить к Львову, попросил, чтобы его, освободив от военной должности, дали нам, с тем чтобы утвердить его секретарем Львовского обкома КП(б)У.

И вот началась бомбежка, загорелись танки, мы выскочили из машин. Рядом виднелась отрытая щель. Этот генерал, худенький такой, р-раз боком прямо в эту щель и притерся, как клин. Я засмеялся: "Здорово выработался инстинкт самосохранения от бомбежки". "Да, – говорит, – сколько уже воюем, всяко приходилось". Доехал я до Рыбалко. На крыльце домика, где он размещался, стоял генерал Рязанов. Я его знал, еще когда он в начале войны был полковником и вывез из Киева секретные бумаги ЦК КП(б)У, которые ему вручил Бурмистенко. Теперь он командовал штурмовой авиацией фронта, и у него, по-моему, были на вооружении Ил-2. Я его спросил: "Это что за самолеты бомбят наши колонны?". Он: "Это наша авиация". Тут же дает позывные и связывается с ведущим этих самолетов, чтобы отвернуть их в сторону. Потом я вновь его спросил: "Как же это могло случиться, что наша же авиация бомбит свою танковую колонну?". – "Мы сами о том гадали и пришли к такому выводу: летчикам дали задание разбомбить передний край и все, что движется против нас под Львовом. Когда мы повернули танки, то они пошли отсюда на северо-восток, прямо по дороге от Львова. Наверное, наши летчики и приняли их за танковые колонны противника и стали бомбить"… Не помню, какие у нас были жертвы. Если и были, то незначительные, потому что танкисты успели выскочить и разбежаться. В танках, по-моему, тоже существенных потерь не было. Я видел только две-три машины, охваченные огнем».

Случаи ударов по своим были под Курском, где неразбериха проистекала от запутанности и скученности действий войск. В день 8 июля 1943 года из-за неразберихи и нарушенного управления наши танки вступили в бой со своими же войсками, – общие потери 23 танка и 74 члена экипажей убитыми и ранеными. В оправдание танкистам, – противник часто использовал наши трофейные Т-34. А около 17–18 часов 12.07.43 53-й отдельный танковый полк начал наступление на 1-й Ново-Александровский Выселок. Пройдя в колонне к выс. 241.5 (севернее с. Александровка), танки с ходу открыли огонь по боевым порядкам 92-й гв. сд и танкам 96-й отбр. Произошел бой между нашими войсками, одновременно наши Илы обстреляли боевые порядки 92-й гв. сд. Только после вмешательства старшего офицера Генштаба Красной Армии Соколова и командующего артиллерией 35-го гв. ск с большим трудом удалось прекратить этот бой.

Обидно командиру погибнуть от рук своих подчиненных. А так могло случиться с Рязановым. Мама рассказывала, как однажды они работали на КП. Радиостанция была замаскирована под стог сена. Рязанов указывал цели летчикам: – скопление противника на северной стороне. Погода испортилась. Полеты приостановили. Вдруг идет Красота, вылетевший на свободную охоту, несмотря на дождь. И с хода начинает атаковать радиостанцию, в которой вместе с ее экипажем находился Рязанов. Он кричит: прекрати, ты меня бьешь. А тот, промахнувшись, заходит снова. Так несколько раз: и бомбил, и обстреливал. Когда боезапас кончился, Рязанов прокричал: эх ты, мазила! Маму это поразило. А потом Красота утверждал, что атаковал немцев, правда, не попал. И после войны придерживался этой версии. Хотя мама рассказывала это мне лет через сорок после описанных событий, и могла спутать фамилию летчика. Но, скорее всего, самолетная рация работала плохо. Возможно, сбилась настройка приемника. Многие летчики часто жаловались на помехи, шумы, ничего не разобрать. Радисты тщательно проверяли работу радиостанции. Заслуга Рязанова в том, что он сумел решить эту сложную задачу, перед которой у многих командиров опускались руки, добиться у специалистов четкости передачи и приема. Рязанов, когда надо было передать что-то важное, просил сделать громче, а затем повторял несколько раз, например: – Внимание! Домоткань занята нашими войсками. Идите на Бородаевку. Или: – Смотри внимательно, Пошивальников! Смотри внимательно! На западной окраине Беляевки наши войска. В. Чорный, летавший на Пе-2 у Полбина, вспоминал в книге Е. Чорного «Соколиный полет «пешки»»: «Хотя хуже всего было, если так совпадало, что рядом с нами работали "илюши". В эфире тогда сплошной мат стоял. Рацию можно в таких случаях вообще было отключать». Евгений Чорный рассказывал мне, что эта книга – дословная запись слов его отца, неоднократно рассказывавшего сыну эти истории. Но, возможно, летчик попадал в соседство с Илами в моменты напряженных боев. Потому что Рязанов строго требовал дисциплины в эфире и добивался ее.

Хотя, странно было бы, если бы Красота согласился с тем, что бил по своим. Так повелось, что летчики, бесспорно, люди честные и правдивые, всегда отказываются от ударов по своим. Да и не знают они толком, по кому били. Зачем же себя оговаривать? Не нарочно ведь – по своим. Каждый раз начиналось долгое разбирательство – кто там летал, что делал. И если уж установят достоверно: да, он ударил, то тут никуда не денешься.

Похожий случай описывал Бегельдинов. Он летал под командой Пошивальникова на штурмовку станции. На обратном пути заметил танк неизвестной конструкции недалеко от линии фронта на нашей территории. Понятно, – танковая разведка. Привлек внимание Пошивальникова, ударили по танку, – и не попали. Оказалось, в танке этом, английской модели, Рязанов выехал на наблюдательный пункт, и именно в этот момент его рация отказала. Комкор затем приказал эскадрилье тренироваться в бомбометании.

Иван Драченко сумел провести разведку, борясь с 12 «фоккерами». В других вылетах он вышел победителем из поединков с «мессером» и «рамой». Когда приехавший корреспондент стал расспрашивать Драченко о его работе, он оживился и стал говорить о своем товарище разведчике Мельникове. – Обязательно встретьтесь с ним. У него девяносто вылетов только на разведку. Увидите его, передайте привет от меня [10].

В 144-м гшап перед заходом солнца получили задачу немедленно уничтожить группу танков противника, прорвавшуюся в наш тыл. Ночью никто не летал. Шестерку лучших пилотов повел Пошивальников. На аэродроме подготовили костры, привезли прожектор, взятый у соседей – ночников. Задание выполнили: уничтожили восемь прорвавшихся танков, и посадку провели без потерь. 26 июля шестерка Илов, ведомая капитаном Чечелашвили, вывела из строя станцию Хыров.

1-й гшак в ходе боев продолжал успешно взаимодействовать с частями Рыбалко. 3-я гв. ТА при поддержке штурмовиков вышла в район Судовой