Избранное - Кира Алиевна Измайлова

– Что, послал? – спросил Пол, почувствовав взгляд.

– Ага.

– А мне даже не отвечает.

– Ты в черном списке, – просветил Текс. – Ладно. Где там твой чай, Эл? Глотнем да поедем, работать надо…

Имбирь с лимоном в самом деле знатно прочистили мозги, лучше кофе, и даже влажная духота теперь не казалась такой уж страшной.

Сегодня дел было немного: опросить свидетелей ограбления, кое-кто из которых не соизволил явиться в управление, проверить пару подозрительных торговых точек… Еще съездили по срочным вызовам, но те тоже оказались ерундовыми. К примеру, у парнишки угнали велосипед, пристегнутый к ножке скамейки, и сделали это просто и элегантно: приподняли ее, сняли с ножки цепочку… и прости-прощай, двухколесный друг!

Следующий вызов был сложнее: пропала собака. Да не какая-нибудь диванная болонка, а обученный поводырь, стоивший немалых денег.

– Я не знаю, кто его увел, – негромко говорил хозяин, средних лет мужчина, лишившийся зрения в результате несчастного случая на производстве.

Страховки его, уточнил Нортон, не хватало на то, чтобы покрыть операцию по протезированию, но друзья собирали для него средства, и оставалось скопить уже совсем немного. Ну а последние годы Леопольд Ржвичко (Текс едва не сломал язык на его фамилии) жил со своим псом-поводырем, Феликсом, который стал его глазами.

– Мы гуляли, как обычно, – негромко говорил кряжистый немолодой мужчина, и все опускал руку, тщась погладить подставленную голову и мягкие уши своего пса. – Я присел отдохнуть, душно, а у меня и сердце в последнее время пошаливает, возраст все-таки… У меня поводок-рулетка, я отпустил Феликса на сколько хватало длины. Поводок яркий, об него не запнешься! – спохватился он вдруг. – Друзья купили, говорят, он в темноте светится! Да и мало там народу… Я слышал, велосипедисты проехали, потом вроде бы ребята на досках. Кто-то проходил. Ну а потом я отдышался и позвал Феликса, а он не прибежал. Тогда я нажал кнопку, – Леопольд показал катушку с поводком, которую так и держал в руке, – чтобы его потянуть, но… но…

Из катушки сиротливо свешивался кончик поводка с карабином. Феликс был добрым и доверчивым псом, и тот, кто отстегнул этот карабин от его ошейника, наверняка это знал.

– А он стерилизованный? – спросил вдруг Пол.

– Да, конечно. Племенной брак по масти, как мне сказали, пятно какое-то не того цвета, но как рабочая собака Феликс идеален! – отозвался слепой. – Мне-то все равно, есть у него там неуставные подпалины или нет…

– Значит, крали не на развод… – протянул Дженкис. – Пес добрый, обученный, на собак и кошек не кидается, людей любит, привыкнуть к новому хозяину сможет. Стоит немалых денег. Могли в подарок какой-нибудь богатой деточке свистнуть! И ищи его свищи, порода самая распространенная, кто там эти подпалины сверять будет… Клеймо и чип у него есть, сьер?

– Конечно, – заверил тот, нащупал на столе папку и протянул им. – И ветпаспорт, вот все… все… и фотографии, приятели делали, говорят, Феликс улыбается, да? Правда?

– Улыбается, – заверила Эл, взглянув на снимки. – Во всю пасть!

– Найдите его, пожалуйста, – попросил Леопольд, не замечая, наверно, что по щекам его катятся слезы, – пожалуйста! Ну или… если ему у новых хозяев хорошо, то пускай, мне бы знать, что он жив и не скучает…

– Мы сделаем все возможное, сьер, – искренне сказала Эл, и они распрощались.

В машине напарники долго молчали.

– Лучше уж убийство или ограбление, – произнес, наконец, Нортон. – Самое поганое, что сделать мы толком ничего не можем. Чип у собаки наверняка сразу же удалили или перепрограммировали, клеймо свести – тоже раз плюнуть. Проверять всех похожих собак в городе? Да этого кобеля могли уже десять раз увезти куда угодно!

– Везет нам на животных, правда? – негромко спросила Эл, и Текс осекся, припомнив убитого Мэнни в голубом ошейнике с бубенчиком.

И совсем другого зверя, того, кто искромсал ни в чем не повинного кота ножом, как до него – нескольких женщин…

– Ладно, едем, – сказал он и взглянул на комм. – Вызов в район причалов. Как же я это место не люблю!

2

Это был не грузовой терминал, а, грубо говоря, задворки. Да и встретивший их тип сразу сказал:

– Я, если что, мусорщик…

– В смысле? – не понял Текс.

– Мусорщик, – терпеливо повторил сухонький старичок. – Собираю со дна всяко-разно, разбираю, продаю, что еще годно, остальное в утиль пускаю. Вот мой док, пойдемте, я вам все покажу и расскажу. У меня там хоть вентилятор есть, а то снаружи вовсе дышать нечем!

Старичка звали Генрихом Моззе, и жил он на этом побережье с тех самых пор, как начали утихать отголоски катастрофы. (Нортон подозревал, что Моззе может помнить его деда.) Поначалу он пробавлялся тем, что собирал на берегу обломки – из листов кровельного железа и каких-то балок построил себе жилье, другой хлам продал, раздобыл печурку, да так и приспособился…

Море не давало умереть с голоду, более того, вскоре Моззе научился нырять, потом приобрел кое-какое оборудование, нашел напарников, и уже вместе они стали выволакивать на берег куски металла покрупнее, какие-то вещи, нашли перекупщиков и наладили сбыт.

К этому берегу волны прибивали много всякого. Случались и страшные находки: так, много лет назад один из партнеров Моззе обнаружил в паре километров от берега судно, осевшее в воду по самые борта, но не тонущее. Счастье, что ему хватило ума рассмотреть его в бинокль, прежде, чем приближаться, а ветер был с берега…

Это оказался чумной корабль. Весь он, все пять палуб бывшего круизного теплохода и трюмы были забиты людьми, которые не одни сутки провели вот так, стоя плечом к плечу, спина к спине, задыхаясь и умирая от жажды. И от геморрагической лихорадки, как позже установили эксперты.

Откуда она взялась в этих широтах, неизвестно, но в те годы любой беженец мог привезти с собой кроме сумки с вещами первой необходимости что-нибудь пострашнее чумы. Тогда этого никого не удивляло. Просто после первой волны беженцев, которых еще принимали и худо-бедно размещали у себя страны, не особенно сильно пострадавшие от катастрофы, следующие потоки, фигурально выражаясь, начали разбиваться о волноломы и плотины. С одной стороны, численность населения резко сократилась, мигранты бы не повредили, но с другой – всегда можно было получить подарочек в виде носителя экзотической болезни, еще находящегося в инкубационном периоде, этакой мины замедленного действия. После пары инцидентов границы в буквальном смысле закрыли на замок: какие уж там пропускные посты! Колючая проволока, сторожевые собаки, вышки со старыми добрыми пулеметами,