Героика. Сага о не очень хороших людях - Арсений Цой

— Какое жалкое зрелище, — торжествующе произнес Чернокнижник. — «Великий»король Октавии избит, как собака. Поверить не могу, что я позволил тебе быть моим телохранителем. С таким же успехом я мог бы доверить это дело таракану.

Повернув голову, Гальдер увидел лица Даны и Хиггинса. Бледные как полотно, они выглядывали из-за валуна неподалеку. Внизу, под ним, застонал придавленный Маурисио.

— Твой последний бой окончен, — прорычал Шмыгл.

— УНИЧТОЖЬ ЕГО!— прокричал он команду дракону.

— Выкуси! — огрызнулся Скиталец и обратился в облако черного дыма. Полетев вперед, оно окутало голову виверны, затекая внутрь, как в сосуд. Дракон замер и озадаченно тряхнул башкой, будто пытаясь убрать воду из несуществующего уха. Челюсти его с грохотом сомкнулись. Дым полностью забрался в полый череп и клубился теперь в пустых глазницах.

Почуяв неладное, Чернокнижник выкрикнул новую команду. Не слушая его, виверна попятилась. Голова ее вертелась из стороны в сторону, словно чудовище боролось с прокравшейся внутрь блохой. Неожиданно позвоночник монстра дико изогнулся. Сидевший на загривке Шмыгл утратил равновесие и полетел на пол.

Больно ударившись плечом, хоббит откатился, как бочонок. Закончив трясти башкой, виверна нависла над ним с дымящейся пастью.

— И что ты будешь делать теперь, засранец? — произнесла она голосом Скитальца.

— Ублюдок!— остервенело завопил Чернокнижник.

Направив раскрытую ладонь на дракона, он прокричал заклинание:

— MORTAR!

На последней букве в него врезалось чье-то тело. Рука хоббита дернулась вверх. Сноп ядовито-зеленого огня сорвался с его ладони и полетел в застилающую потолок темноту.

Прогремел раскатистый взрыв. Мгновение спустя с потолка обрушился осколок сталактита. Огромная заостренная глыба грохнулась на спину виверне, сбив ее с ног и придавив к земле. За первым камнем последовали второй и третий. Шумный, как канонада, обвал низвергся на скелет рептилии, ломая ее суставчатые крылья. Поднявшаяся пыль заволокла пещеру, скрывая творившуюся чуть поодаль драку двух ботанов.

Сбивший Чернокнижника с ног Очкарик барахтался теперь сверху, отчаянно пытаясь вонзить Расколотый кинжал в горло хоббиту. Удерживая врага одной рукой за запястье, второй Шмыгл вцепился студенту в горло и душил.

— Откуда вы беретесь?!— злобно прохрипел Чернокнижник.

Золотая маска слетела, обнажая изуродованное вмятиной лицо. Неожиданно взгляд хоббита зацепился за герб Потустороннего университета, вышитый на кардигане Очкарика.

Неистово зарычав, некромант поднял голову и вонзил зубы в запястье с кинжалом. По предплечью студента потекла кровь. Взвизгнув от боли, тот выпустил оружие из пальцев. Воспользовавшись моментом, Чернокнижник боднул его головой в нос, после чего перевернул на спину, оказавшись сверху. Усевшись Очкарику на грудь, он принялся дубасить его маленькими кулачками.

— На! Получи, тварь! Проклятые ничтожества из Университета! Как же я вас всех ненавижу!

Студент верещал, отчаянно пытаясь вырваться. Голова его дергалась из стороны в сторону под градом на удивление сильных ударов. Схватив его за волосы, Шмыгл приложил Очкарика затылком о камень. Вскрикнув в последний раз, тот затих.

— И так будет с каждым!— триумфально изрек Чернокнижник.

Гибкая тень отделилась от стены пещеры и молнией метнулась на его голос. Подхватив с пола Расколотый кинжал, она всадила его хоббиту под подбородок.

— Что?! Ахах!..— пробулькал растерянный Шмыгл.

Кровь запузырилась на его губах, вытекая изо рта вслед за звуками. Раздвоенное лезвие проткнуло его шею насквозь. Красными, как у быка, глазами Чернокнижник взглянул на человека в птичьей маске, сжимающего рукоятку.

— Бхагх?!— спросил он Грача.

Вместо ответа тот рывком выдернул клинок. Кровь ударила струей из открывшейся раны. Схватившись за горло, хоббит повалился на землю. Отступив назад, Грач разглядывал его единственным уцелевшим окуляром.

Клинок в руке голема задрожал. Хлещущая из Шмыгла кровь источала лавандовое сияние. Поднимаясь вверх, оно уплотнялось, стягивалось и свивалось, образуя эфемерную нить. Ее конец устремился к Расколотому кинжалу, где тускло блестел вставленный в рукоятку самоцвет.

Драгоценный камень принял кончик нити. Жадно втягивая ее в себя, как макаронину, он вспыхнул следом, будто лампа с зажженной внутри свечой. Чернокнижник застонал, умирая. Магия покидала его новорожденное тело, и следом за ней устремилась и его душа.

***

Призрачный Феофан Шмыгл, лишенный оков плоти, завис в воздухе, бессильно наблюдая за происходящим. Его могущество, коварно отделенное от его духа, заканчивало перетекать в Расколотый кинжал. Камень на рукоятке погас. Стиснув астральные зубы, Чернокнижник наблюдал, как голем убирает оружие за пояс.

Неожиданно в пространстве между ними материализовалась темная точка. Стремительно увеличиваясь в размерах, она превратилась в черную дыру, которую мог видеть один лишь мертвый хоббит. Душа Шмыгла вздрогнула и заскулила. По ту сторону открывшегося портала зиял знакомый безграничный космос.

Осознав, что его ждет, Чернокнижник заметался в поисках нового сосуда. Все человеческие тела уже были заняты другими душами. Скелет виверны оказался для него слишком большим, а голема охраняла сильнейшая защитная магия.

Тем временем дыра разрасталась, накрывая пещеру сотканным из пустоты одеялом. Подул особенный — ощутимый только мертвыми ветер. Он принес с собой атмосферу безысходности и тлена.

С той стороны доносились тихие, нечеловеческие голоса. Они пели на древнем, давно утраченном языке, но несмотря на это Чернокнижник понял каждое слово. Голоса выводили ему колыбельную. В ней говорилось о забвении и вечном сне. На этот раз — действительно вечном.

«Нет!» — в ужасе завопил Шмыгл. Неслышимый никем, кроме себя, он судорожно отлетел к своему гробу. И здесь ощутил присутствие еще одного, ранее не замеченного тела. К его дикому восторгу, оно было свободно.

Беззвездный космос придвинулся вплотную, заняв обзор от края и до края. Не долго думая и даже на разглядывая толком, дух Чернокнижника ринулся в объятия нового сосуда.

***

Застонав от боли, Очкарик нашарил очки и водрузил их на расквашенный нос. Кулаки Шмыгла не оставили на его лице живого места, превратив его в мешанину из синяков и ссадин.

Вытащив из кармана флакончик с кровью, студент поднес его к губам и прошептал:

— Unus!*