Рассказы из Парижа - Людмила Маршезан

думая, что это не мужское дело, а женская слабость. Ему так нравится быть сильным! Вот и сейчас он пружинисто подымается из-за стола, весь такой красивый и скульптурный, что мне кажется, все им любуются, подходит ко мне и проверяет рукой, не горит ли моя спина после солнца. Потом наклоняется к моему уху и шепчет:

– Bébé, все думают, что ты моя дочь с косами.

И, чтобы развеять все сомнения, он несколько раз целует мне спину и возвращается на своё место напротив меня.

– Малышка, ты была с мужчиной?

– Да, я была в театре, музеях, на выставках. А ты предпочитаешь, чтобы я ходила с женщинами?

– Я не об этом. Ты была с мужчиной в постели?

– Какой унизительный вопрос. Чтобы быть с кем-то, как ты пошло называешь «в постели», надо безумно любить. А для меня любовь и верность – это на всю жизнь! И в таком случае меня просто не было бы здесь, напротив тебя. А теперь прощай, мне стало скучно с тобой!

Я резко встаю и стремительно направляюсь к лестнице, ведущей к выходу. Моё красное платье мелькает, как языки пламени. На лестнице я чуть не сбила с ног юношу в чёрной коже, в сверкающих заклёпках и бессмысленных застёжках-молниях.

– Извините, мне так плохо, что хочется утопиться.

– Может быть, я могу вам помочь?

– Утопиться?

И вдруг его лицо изменилось, стало испуганным и бледным. Я поняла, что за моей спиной стоит Поль и угрожает юноше, не знаю чем, может быть, своими кулаками. Я быстро спустилась и выбежала на улицу, стараясь скрыться в толпе. Но от него невозможно было улизнуть, он преследовал меня по пятам. Тогда я развернулась к нему лицом и громко произнесла:

– Оставьте меня в покое! Или я позову полицию!

Я надеялась, что люди остановятся, услышав эти слова, Полю станет стыдно, и он уйдёт. Но никто не обратил или просто боялся обратить внимание.

– Малышка, ты обиделась?

– Чтобы обидеться, надо опуститься до твоего уровня, а я выше этого. Мне стало скучно с тобой! Всё кончено.

В таком состоянии я его ещё никогда не видела. Это был сильный удар по его самолюбию. Он застыл от шока, а я спокойно пошла, куда глаза глядят. Захотев пить, зашла в какую-то забегаловку, где почти ни кого не было. Все нормальные люди сидели на террасе, только экран телевизора светился на стене, но я села к нему спиной, заказав гранатовый сок. В этом напитке так много железа, а мне оно необходимо в данную минуту. Официант быстро принёс мой заказ, и только тогда я вспомнила, что я без денег, без сумки, без документов. В залог я могу оставить только платье или туфли. Меня это немного развеселило, как вдруг Поль опустился на стул напротив меня. Мы молча смотрели глаза в глаза. Мои чёрные очи доминировали его синеву. Он устало прикрыл глаза.

– Малышка, я здесь потому, что не успел ответить на твой вопрос, а ведь надо всегда доводить дело до конца.

– Ты его уже довёл. Это конец.

– Но ты интересовалась, почему рядом с тобой синеют мои глаза.

– Это было в прошлой жизни, сейчас меня волнуют более важные проблемы, а не твои с нахальной синевой глаза.

– Ты – железная женщина.

– А ты – железный мужчина.

– Когда ты бешенная, то страшно красивая, – произнёс миролюбиво Поль и поцеловал меня в лоб. Вдруг он весь напрягся, и глаза его стали жутко стальными. Он вскочил и включил телевизор на всю громкость. Всё произошло так быстро, что мне удалось только услышать о побеге какого-то бандита, замешанного в наркобизнесе. Поль чуть не разбил экран телевизора:

– Я рисковал жизнью, чтобы посадить его за решётку, а эти балбесы… Mon bébé, извини, я должен срочно уйти. Не волнуйся, я найду тебя.

Он подозвал гарсона, дал ему денег и приказным тоном попросил:

– Дружище, присмотри за моей малышкой, чтобы к ней никто не приставал. Послужи ей на совесть и побалуй чем-нибудь сладеньким.

Он поцеловал мою головку, закинул косы за спину и моментально исчез. Одиночество стучало в моё сердце, и чувство бесприютности охватило меня. Мысли вздрагивали и кружились в голове. Как глупо всё получилось, совершенно по-детски. Как моя душа далека от разумности, и как хочется снова видеть его глаза, полные света и неба. Поэтому будьте бдительны, друзья мои, есть только миг между счастьем и печалью! Но нельзя обуздать себя, как нельзя обуздать ветер, нельзя изменить мой цельный, неуступчивый характер. Я даже не заметила, что тихим дождём пролились мои слёзы. Официант принёс салфетку:

– Не разводи сырость, прекрати реветь, любит он тебя, не сомневайся, видно же.

– Почему не говорит?

– Слова ничего не значат. Всему своё время, но запомни, в любви, как в футболе, второго шанса не бывает.

«Иди к чёрту, – подумала я, – тоже мне философ нашёлся… футбольный».

Прошла неделя. Дни надоели. Вместо того, чтобы забыть Поля, как всегда, у меня всё наоборот. Томительный яд воспоминаний преследовал меня даже во сне, это был даже не сон, а так, наваждение, золотая тоска: заходящее солнце благословляет нас в Триумфальной арке. Мы держимся за руки, залитые благодатным золотом его лучей. Такие целеустремлённые и уверенные, что скоро будет счастье, счастье для всех!

У меня, конечно же, был номер его телефона. Была визитная карточка его коллеги Жюля, но позвонить первой я себе не позволила. Характер! Французы произносят это слово с особым нажимом, подразумевая настырного, несговорчивого, крепколобого до упрямости человека. Наш «могучий» язык позволяет сказать проще: крутой нрав! Но у меня образное мышление, поэтому мне так подходит Гоголь: чуден нрав при тихой погоде, но если что не так, «страшен тогда Днепр». Характер Поля – это Ниагарский водопад: красивый, мощный, притягивающий – но опасный, ведущий на край, за пределы судьбы.

Теперь только время принадлежит мне, это плутовское, ненадёжное время, которое раньше я так берегла, лелеяла, а сейчас стала просительницей: «время, унеси всё, облегчи мою память и сердце». Но время ушло в неподвижную синюю вечность.

Мои коллеги заметили какие-то перемены во мне, но по инерции я ещё продолжала шутить и смеяться, утверждая, что смелым помогает судьба, в отличие от пожилой Катрин, повторяющей, что мне поможет только разумное поведение и хорошая трёпка. Какое удовольствие говорить с ней и спорить, поэтому в погожий день после работы мы с Катрин идём пешком, хотя нам не совсем по пути. Много несёт с собой новый день, особенно для меня, поставившей цель бороться со злом