Империи в мировой истории. Власть и политика различий - Джейн Бербанк

"Сохрани волосы и потеряй голову или потеряй волосы и сохрани голову"). Доргон также пытался внедрить маньчжурский стиль одежды. Маньчжурские куртки с высокими воротниками, застегивающиеся на плечах, должны были заменить струящиеся халаты династии Мин с не по-военному длинными рукавами. Эта политика была в основном успешной в долгосрочной перспективе, но она не распространялась на всех. Когда маньчжуры завоевали новые территории на западе, где проживало много мусульман, мусульмане были освобождены от маньчжурских причесок.

Для женщин волосы, конечно, тоже имели значение, как и ноги. В соответствии с активной ролью женщин в кочевых обществах, маньчжурские женщины не связывали ноги. Когда Цин установили контроль над Китаем, они попытались запретить связывание ног для всех. Но население Китая не приняло это правило. Для ханьских семей низкорослые ноги оставались признаком женской красоты и благополучия. Цин отказались от своей политики в 1668 году, и связывание ног стало культурным маркером: ханьские женщины делали это, а маньчжурские - нет. Этот знак различия был подорван грозной силой моды. Маньчжурские женщины придумали обувь на ножках, которая приподнимала их некрасиво большие, но естественные ноги от земли и убирала под халат, заставляя их ходить так, как ходят ханьские женщины со связанными ногами.

Маньчжурские женщины также имели особые юридические права, что, вероятно, было еще одним пережитком гендерного режима кочевников. Ультрапатриархальная Хань не поощряла вдов к повторным бракам, в то время как маньчжуры поощряли молодых вдов к созданию новых семей. Узаконив обе нормы, Цин создали условия для дифференцированного режима рождаемости, который помог маньчжурам производить больше детей. Позже, в XVIII веке, когда режим этнического разделения стал набирать силу, норма целомудренного вдовства стала применяться как к ханьским, так и к маньчжурским женщинам.

Как и московиты, Цин использовали браки для укрепления своего правления, но в случае с Цин целью было предотвратить смешение маньчжурского меньшинства с ханьским большинством и их растворение в нем. Маньчжурским женщинам было запрещено выходить замуж за ханьцев, хотя маньчжурские мужчины могли брать ханьских женщин в качестве вторых жен и наложниц. Незамужние маньчжурские знаменщицы, а не ханьские, должны были представлять себя в качестве возможных "элегантных женщин" закупщикам для императорского дворца. Отобранные девушки должны были служить там; через пять лет их могли выдать замуж за представителей маньчжурской элиты, сделать императорскими наложницами или отправить домой, где они могли выйти замуж только с разрешения знаменного капитана. Этот ограничительный режим брака означал отказ Цин от экзогамии в монгольском стиле, по крайней мере, для маньчжурских знамен.

Как и Юань и Мин, Цин уважали и поощряли искусство, а также наложили на него свой собственный милитаристский отпечаток. Цинские императоры культивировали охоту как ритуальный вид спорта; изображения великих охотничьих экспедиций, военных кампаний и императорских инспекционных поездок изображались на картинах в свитках. Официальные истории пересказывали и приукрашивали историю одной семьи, а также героическое и дальновидное руководство императора. Памятные храмы, музей под открытым небом с характерными дворцами в Чэндэ, колоссальные каменные мемориалы, написанные несколькими шрифтами, грандиозные портреты выдающихся полководцев режима и сборники военных трудов самого императора - все это культивировало мистику имперского успеха в войне, экспансии и последующем приобщении различных народов.

"Владыка Небес - это сами Небеса. . . . В империи у нас есть храм для почитания Неба и принесения ему жертв. ... . . У нас, маньчжуров, есть свои особые обряды для почитания Неба; у монголов, китайцев, русских и европейцев также есть свои особые обряды для почитания Неба. . . . У каждого есть свой способ делать это".

-Император Юнчжэн, 1727 г.

Конфуцианство предлагало патерналистскую теорию морали, полезную для политики привлечения различных слоев населения в императорскую семью во главе с императором. Император Канси стремился интегрировать ханьский культурный корпус в свои официальные заявления, издав в 1670 году шестнадцать "Священных максим". Они были призваны обобщить конфуцианские моральные ценности: иерархическое подчинение, щедрость, послушание, бережливость и трудолюбие.

Цин продолжали многоконфессиональную политику Юань и Мин, разрешая мусульманам, буддистам, даосам и христианам исповедовать свои религии и строить храмы, если они не препятствовали планам Цин. Император Канси приветствовал советников-иезуитов и нанимал их в качестве картографов, переводчиков и медицинских экспертов, но не признавал притязаний папы на власть над христианами в Китае. Отношение Цинов к религиям соответствовало их имперской диспозиции: различные конфессии могли находиться под защитой цинского императора, но не внешней власти. В Тибете они вели обратную тактическую игру, возрождая отношения ламы-патрона с Далай-ламой, чтобы продвигать интересы Цин в этом регионе.

Что касается их самих, то Цин никогда не провозглашали официальной маньчжурской религии, но они сочетают шаманские практики, которые они принесли с собой из Маньчжурии, с ритуалами, связывающими божественную удачу с их военной доблестью. Как и монгольские правители, Цин были эклектичны в своих религиозных вкусах. Император Юнчжэн (1723-35) был ярым буддистом и консультировался с религиозными специалистами нескольких школ. Императоры также исповедовали даосизм.

Юридическая практика Цин также сочетала в себе различия и универсальное правило как основополагающие принципы. Закон императора не был одинаков для всех. Знаменосцы не обязаны были подчиняться гражданским властям за некоторые нарушения, ученые определенных рангов освобождались от телесных наказаний, а различные народы пограничных территорий находились под особой юрисдикцией. Универсальным в цинском праве было то, что каждый подданный в конечном итоге находился под защитой императора и его правил и решений, как в России. Как и османский султан, цинский император теоретически должен был выносить решения по всем смертным приговорам. На иностранцев на территории Цин также распространялось цинское законодательство, и это положение стало предметом разногласий с иностранцами. Британские, французские и американские купцы, торгующие в оживленных портах вдоль китайского побережья, ожидали, что их буйные моряки получат особое обращение (как это было бы в Стамбуле). Но нет, император был готов прервать всю внешнюю торговлю, если виновный не будет передан его правосудию.

Как показали судебные процессы с участием иностранцев, представления о праве и юриспруденции, сложившиеся в европейских империях, вступали в противоречие с основополагающими элементами судебной системы Цин . Цинские судьи назначались императором, адвокаты отсутствовали в судебных процессах, а судебные чиновники толковали закон. Кроме того, западных людей шокировало - хотя это не было уникальным для Китая - то, что люди могли откупиться от приговора. Что бы ни думали посторонние, реальность китайского законодательства заключалась в том, что оно распространялось на всех подданных, а император был его источником.

Со временем цинский режим этнических различий и всеобщего императорства привел к непредвиденным последствиям. Как мы уже видели, маньчжурские женщины могли стремиться выглядеть более похожими на модных