Белая Кость - Такаббир Эль Кебади

— В жизни всякое случается. Жеребец порой женится на овце, у овцы иногда рождается лев. — Киаран ударил каблуками в пол, чтобы сапоги сели на ноги как влитые, и, глядя в тёмное окно, принялся застёгивать куртку. — Через пару лет никто не вспомнит, что леди Янара была замужем. Церковь уже признала её брак с герцогом Мэритом недействительным. Ещё через пару лет все забудут, что она была нищей. Хронисты напишут удивительную историю о благородной даме, которая сдала крепость, чтобы спасти своих людей от голодной смерти. Опустят тот факт, что замок ей не принадлежал и она не имела права его сдавать. И обязательно отметят, что герцога Хилда поразили её отвага, милосердие и красота.

— Она на самом деле красивая? — покосилась Ифа.

— Красивая. Надеюсь, леди Лейза поможет ей стать мудрой королевой. Не такой, как королева Эльва. Вот уж кто был настоящей овцой.

Затянув на сумке ремни, Ифа села на сундук, стоящий в изножье кровати:

— Ты часто с ней видишься?

— Что значит — видишься? Она избранница короля!

— С леди Лейзой.

Завязывая на поясе перевязь с мечом, Киаран зыркнул на жену:

— Не начинай.

— За последние три месяца мы виделись с тобой в общей сложности неделю. Я завидую женщине, которая видит тебя чаще, чем я. Мне одиноко и тоскливо, Киаран.

— Займись чем-нибудь.

Ифа грустно улыбнулась:

— Чем?

— Откуда я знаю? Шитьём или вышиванием. Чем ещё занимаются леди?

— Я чувствую себя ненужной.

— Глупости!

— Послезавтра праздник Двух Единиц. Впервые в жизни я проведу его одна.

— Почему же одна? С тобой дочери и Гилан, — сказал Киаран, надевая плащ.

— Они не заменят мне мужа, — уныло проговорила Ифа. — Я хочу встретить новый год с тобой. Останься.

Её слова вызвали у Киарана чувство досады. Жена не догадывалась, какой разлад царит в его душе. Прежде она улавливала настроение супруга по звучанию его голоса, дыханию, жестам, а сейчас будто ослепла и оглохла.

— Когда ты приедешь?

Надевая поверх плаща цепь с охранным жетоном, Киаран буркнул:

— Не знаю.

Эту ночь они провели порознь. Под утро Ифа пришла помочь ему собраться в дорогу, хотя он не просил; для этого есть слуги. Она будто бы в спешке забыла застегнуть парчовый халат. Шёлковая сорочка туго обтягивала полную грудь. Волосы, поднятые вверх и заколотые на затылке, открывали взору длинную шею. В воздухе витал аромат лавандового масла; Киаран ощутил его только сейчас. Супруга надеялась напоследок побывать в постели мужа, а ему не терпелось скорее уйти.

Он поцеловал Ифу в лоб:

— Слушайся Гилана. — И, подхватив сумку, вышел из опочивальни.

На рассвете конный отряд покинул Ночной замок и выехал на тракт, пролегающий по границе между владениями дворян. Вымпел цвета королевского дома и охранная грамота позволяли Киарану беспрепятственно перемещаться по землям лордов, но он не решился срезать путь: снег скрывал ложбины, бугры и замёрзшие реки. Зато тракт был укатан обозами купцов и санями странствующих коробейников.

Поля чередовались с деревнями. На дозорных вышках отбивали чечётку продрогшие стражники. На горизонте виднелись блёклые очертания особняков и тёмные громады крепостей, похожих на скалы.

Дорога ныряла в лес. Под тяжестью белых шапок кряхтели деревья. Сороки перекликались с щеглами. Из лунок в снегу вспархивали тетерева, поднимая облака снежинок. Изредка доносился лай собак — поблизости находилось селение либо со своей дружиной охотился лорд.

Ночи путники проводили в тёплых придорожных тавернах. В одной из них отметили праздник Двух Единиц. Кухарь порадовал наваристой чечевичной похлёбкой с салом, зажаренной на вертеле зайчатиной, медовыми пирогами с клюквой и превосходным ячменным вином.

Наконец отряд двинулся по домену короля. Вместо тракта нити-тропинки. Купцы редко совались в эти земли, здесь хозяйничали разбойничьи шайки, браконьеры и обозлённые батраки, оставшиеся зимой без работы. Кони выдыхались, тараня рыхлые сугробы, и приходилось делать частые привалы. В деревнях ни харчевен, ни постоялых дворов. При виде всадников крестьяне разбегались кто куда. Они не разбирались во флагах, а жетон на груди лорда им ни о чём не говорил. Можно было войти в любую хижину и взять всё что душа пожелает, только брать нечего.

С наступлением темноты Выродки разбивали лагерь, разжигали костры, обдирали белок и ощипывали куропаток. Прислушиваясь к жалобному вою волков, кони обгладывали ветви кустарников. А Киаран сидел у огня и, глядя на языки пламени, думал, как ему совместить новую должность и старое ремесло.

Через несколько дней путники добрались до нужной деревни. Не успели кони спуститься с холма и взрыхлить копытами снег на крайней улице, как раздался звук набата. Бабы выскочили из лачуг и вереща бросились врассыпную. Выродки с гиканьем и свистом помчались вниз по склону, щёлкая хлыстами.

Селение большое и наполовину вымершее. В каждом втором доме заколочены окна и заметены снегом двери. Посреди улиц брошены сломанные телеги. Кое-где чернели развалюхи-сараи. В некоторых дворах лежали кучи хвороста, с верёвок свисало заледеневшее бельё. На крышах топорщились, как ежи, гнёзда, ожидая прилёта аистов.

Киаран спросил у провалившейся в сугроб девки, где живёт староста, а та, онемев от страха, лишь открывала-закрывала рот. Киаран приподнялся на стременах, надеясь увидеть над лачугами каланчу или часовню; таковых в селении не наблюдалось. Молчал и колокол, пять минут назад предупредивший крестьян об опасности.

— Одни женщины, дети и старики, — проговорил командир сотни.

— Обыщите подполья и чердаки, — приказал Киаран и медленно поехал вперёд, рассматривая убогие жилища.

Возле постройки без окон топтался мужик в вытертом тулупе. Комкая в руках колпак, поглядывал на визжащих баб и зажмуривался, когда мимо него проносились разгорячённые кони. Заметив Киарана, опустился на колени.

— Кто такой? — рявкнул командир сотни, натянув поводья.

— Живу тут. — Мужик указал себе за спину. — Это холостяцкий угол. Моё хозяйство. Можете остановиться, если хотите. Кормить — не накормлю, но лавку выделю.

— На постое кто-то есть?

— Есть, господин. Шестеро наймитов. Испужались набата, в чулан залезли.

— А ты, значит, нас не боишься, — сказал командир и дал знак Выродку. Тот соскочил с жеребца и вбежал в дом.

— Я своё отбоялся, господин. Бояться больше нечего.

— Ишь ты какой выискался! — Командир стиснул в кулаке рукоять меча. — Сейчас проверим, какой ты смелый.

— Только спасибо скажу.

Киаран отделился от сопровождающих его телохранителей:

— Где дом старосты?

Содержатель холостяцкого угла махнул колпаком:

— Там, ваша милость.

Киаран оглянулся:

— Где — там?

— Там, куда бабы бегут.

Киаран послал коня вдоль прогнившего забора, наблюдая, как наёмники вытаскивают из лачуг детей и стариков. Крестьянки спрятали их в закутках, а сами побежали прочь, надеясь