Рядом со Сталиным - Валентин Михайлович Бережков

мобилизацию в Украинском военном округе, чем подтвердила намерение выполнить свое обязательство. Мы с вниманием следили за переговорами в Мюнхене, будучи уверены, что, если Гитлер не отступит, СССР и Франция окажут Чехословакии обещанную поддержку. Психологически наш народ, как мне кажется, был к этому тогда готов. Более того, мы надеялись, что в итоге произойдет свержение фашистской диктатуры в Германии. Но очередной истерический спектакль, разыгранный Гитлером в Мюнхене, привел к предательству западными державами Чехословакии. Франция отказалась ей помочь. Польша не пропустила Красную Армию через свою территорию. Мобилизацию на Украине отменили, и инженер Тимофеев, сняв военную форму, вернулся в конструкторское бюро завода «Арсенал»…

Каждое утро, идя на работу через Мариинский парк, я смотрю на расстилавшийся внизу левый берег Днепра, на песчаные отмели, заливные луга, далекие деревеньки на горизонте с церковками и колокольнями. Неужели наступит момент, когда здесь, над кручей, будет стоять немецкий солдат, а наша армия откатится по этим лугам далеко за горизонт, а сюда хлынут нацисты, оставляя позади себя потоки крови, тысячи изувеченных и плененных, обуглившиеся скелеты многострадальных украинских деревень?

Прочитав только что опубликованную сенсационную книгу таинственного Эрнста Генри «Гитлер против СССР», где предсказывался, пусть и временный, захват германскими войсками обширных территорий Советского Союза, и наблюдая феноменальные успехи Гитлера, приведшие, впрочем не без помощи западных политиков, к созданию великогерманского рейха, я уже не исключал того, что в случае войны с немцами нам придется понести огромные потери. Мысли обо всем этом меня занимали и в личном плане. На вечернем отделении Киевского политехнического института не было военной кафедры. Все мы на время учебы имели отсрочку от призыва, и теперь предстояло пройти действительную военную службу. Правда, окончившие институт пользовались льготой: в сухопутных войсках служили год вместо двух, а на флоте — два года вместо четырех. Успеем ли пройти службу до войны?

В начале ноября 1938 года пришла повестка из военкомата. Следовало явиться на медосмотр, а затем в призывную комиссию. Никаких дефектов у меня не обнаружили. Комиссия ограничилась лишь несколькими вопросами биографического характера. После краткого ожидания в коридоре я снова предстал перед комиссией и узнал, что зачислен на Тихоокеанский флот и должен еще в этом месяце отбыть во Владивосток. Меня всегда влекла морская романтика. Все же я не обрадовался решению призывной комиссии. Почти всех моих друзей призвали в сухопутные войска Украинского военного округа. Они служили поблизости, получая увольнительную, приезжали домой, нарушая правила, переодевались в штатское и отлично проводили время в привычной обстановке. Мне во Владивостоке ничего подобного не светит. К тому же служба — два года, а не один, как у них. И с Галей придется надолго расстаться. А еще меня расстраивало предписание явиться на сборный пункт остриженным наголо.

Предотъездные дни прошли во всякой суете: оформление разных справок, получение проездных документов, свидетельств, удостоверений. Мучительно-сладким было прощание с Галей. Да и от родителей я еще никогда на такой длительный срок не уезжал, и было больно расставаться с ними. Тоскливое чувство не покидало меня все те дни. Но было и какое-то непонятное, тревожившее душу предчувствие чего-то неизведанного, такого, что должно изменить всю мою жизнь. Завидуя друзьям, остающимся на Украине, я не предполагал, что почти все они погибнут в первые дни войны и что такая же участь наверняка постигла бы и меня, останься я с ними.

На сборном пункте неожиданно оказались два призывника, окончивших институт вместе со мной, — Аркаша Эрлихман и Игорь Беляев. С ними я не встречался все эти месяцы и теперь очень обрадовался, узнав, что и они направляются во Владивосток служить на Тихоокеанском флоте. Все-таки вместе будет веселее и спокойнее. Нас проинструктировали, сообщили, куда следует явиться по прибытии к месту назначения, и последний раз отпустили домой. На следующий день мы отбывали — поездом в Москву, а оттуда транссибирским экспрессом на Дальний Восток.

Мы, как новобранцы, могли рассчитывать только на самих себя и на свои скудные средства. Все же решили задержаться в столице на два дня. Ведь предстояла дальняя дорога, и, в сущности, для нас не имело значения, попадем ли мы на место через 10 или через 12 дней.

Встретила нас Москва хмурым, сырым утром, под стать моему настроению. На привокзальной площади толпились люди, начинал накрапывать дождь. Меня охватила растерянность. Никакого пристанища у нас не было, рассчитывать на гостиницу не приходилось. Паспорта у нас отобрали в киевском военкомате, а как призывники, мы должны были без задержек двигаться к месту назначения.

— Может, все же уехать сегодня? — нерешительно произнес Игорь, который, видимо, так же, как и я, готов был смалодушничать.

— Не раскисайте, ребята! — запротестовал Аркаша, самый предприимчивый из нас. — Сперва надо решить организационные вопросы. Добраться до Ярославского вокзала, закомпостировать проездные документы, сдать чемоданы в камеру хранения, а там видно будет…

Вещей у каждого из нас было немного: две смены белья, теплые носки, шапка на случай холодов в пути и «сухой паек», приготовленный заботливыми родителями. С Ярославского вокзала отправлялись поезда на Дальний Восток, и, конечно, надо было прежде всего запастись билетами. Да и без вещей легче шататься по городу. Словом, предложение Аркаши приняли.

Провели мы эти два дня в Москве совсем не так уж плохо. Побывали в Третьяковке, в Историческом музее, в Музее Пушкина. Обедали в ресторане гостиницы «Москва», не пожалев денег на роскошную трапезу с бутылкой «Перцовки». На наши бритые головы повсюду подозрительно косились, возможно принимая нас за беглых каторжников. Но мы, подвыпив и наполнившись гордостью по поводу того, что вступаем в ряды защитников морских границ Родины, поглядывали на окружающих свысока. Сердобольный администратор Большого театра, взглянув на наши подорожные и проникшись сочувствием к парням, отправляющимся бог весть куда, выписал три контрамарки на галерку. Мы завершили день под звуки оперы Бородина «Князь Игорь». А ночевать пришлось на полу Ярославского вокзала, подстелив вместо простыни газету.

Утром погода исправилась, и, умывшись в привокзальном туалете, мы отправились гулять по городу. Поезд на Владивосток отходил во второй половине дня. На этот раз пообедали в шашлычной рядом с Московским Художественным академическим театром и вскоре вернулись на вокзал.

Путешествие из Москвы во Владивосток, занявшее девять суток, представляло собой целую эпопею. Ехали мы далеко не с теми удобствами, к которым я пристрастился в международных спальных купе. Вагон был общий. На полках раскладывали тощий матрасик, и спать было жестковато. В нашем отсеке — две нижние и две верхние полки поперек прохода — оказался еще один новобранец, призванный на Тихоокеанский флот. Он был