Очерки по истории стран европейского Средиземноморья. К юбилею заслуженного профессора МГУ имени М.В. Ломоносова Владислава Павловича Смирнова - Коллектив авторов -- История

между единой Европой и Соединенными Штатами Америки», — отметил он. В случае своего избрания Ж. Леканюэ обещал скрупулезно применять конституцию. Президент должен осуществлять арбитраж, парламент должен контролировать, правительство управлять. Парламентское большинство, «перестав быть безусловным», будет полностью осуществлять свой контроль. Он также высказался в пользу «автономного, либерального и плюралистичного статуса ОРТФ [Организация французского телевидения и радио. — Д. Ш.]». Наконец, Ж. Леканюэ объявил о своем желании упростить политические течения и «создать центр политической жизни, то есть демократическое, социальное и европейское движение». Его лозунгами стали «новая политика» и «новая политическая сила». Ж. Леканюэ объявил себя «кандидатом предложения» и выразил намерение привлечь в случае своей победы к управлению страной самые широкие политические силы[835].

Впрочем, поддержка Ж. Леканюэ была все же очень размытой. Если рядовые члены МРП высказались за его кандидатуру, то отдельные лидеры партии были более сдержанными. П. Пфлимлен поддержал Леканюэ не без колебаний, скорее по «европейским причинам» и из-за приверженности того Атлантическому альянсу, уточняя при этом, что для него нет речи о проведении антиголлистской кампании и противостоянии режиму. Однако М. Шуман, например, воздержался от проведения кампании в поддержку Ж. Леканюэ из-за своих симпатий к голлизму. Справа Ж. Леканюэ получил поддержку Национального центра независимых и крестьян (НЦНК), таких личностей как бывший адвокат маршала Петена Ж. Изорни или лидер католиков-интегристов Ж. Сож. Слева он мог рассчитывать на поддержку радикалов М. Фора и Ж. Дюамеля, но не всей партии радикалов. Журнал «Экспресс», ранее инициировавший дискуссию о виртуальном кандидате «Месье Х», поддерживал одновременно Ф. Миттерана и Ж. Леканюэ[836].

Компенсировать слабость поддержки предполагалось за счет проведения динамичной избирательной кампании. Она строилась уже по современным канонам, на американский манер. Следует отметить, что именно во время этой избирательной кампании политический маркетинг активно вводится в электоральный процесс. В него включаются телевидение, опросы общественного мнения, афиши в городах на манер голливудских и эксперты по коммуникации. В 1964 г. государство гарантировало всем официальным кандидатам предоставление бесплатной возможности выступления по телевидению и радио Кандидаты могли распоряжаться предоставленным временем по своему усмотрению, приглашая к сотрудничеству известных режиссеров и журналистов. В итоге, телевидение низводило президента с роли главного арбитра нации, все больше вовлекая его в «актерскую игру» Телеигра в форме дебатов между кандидатами становится важным фактором успеха на президентских выборах[837].

Предвыборный штаб Ж. Леканюэ учитывал роль опросов общественного мнения, иногда оптимистично полагаясь на них. В его избирательном штабе были специальные советники, консультировавшие по вопросам кампании (например, рекламщик М. Бонгран или партийный функционер Пьер Фошон, бывший директором его кампании) Был сформирован позитивный медийный образ кандидата, которого пресса преподносила как «французского Кеннеди» с белозубой улыбкой («Monsieur dents blanches»)[838]. В целом, Ж. Леканюэ можно назвать первым центристским кандидатом, использовавшим политический маркетинг: телевидение (интервью с популярным тогда журналистом Леоном Зитроном), опросы общественного мнения, советы консалтинговых компаний.

Ж. Леканюэ, до выборов малоизвестный широкой публике, так позиционировал себя во время своего первого телевизионного выступления: «Я Жан Леканюэ, мне 45 лет, это возраст руководителей великих современных наций». Начавший с 3 %-ного рейтинга (83 % французов не имели о нем никакого представления) и не имевший не малейшего понятия, как проводить избирательные кампании на президентских выборах (образцом для многих служила президентская кампания Д. Ф. Кеннеди в 1960 г.), Ж. Леканюэ тем не менее смог серьезно подняться в рейтингах. Была также сделана ставка на афиши рекламного формата, особенно в крупных городах, и контакты с региональной прессой. На митингах кандидата избирателей встречали молодые симпатичные улыбающиеся девушки, которые раздавали продукцию с символикой кандидата (шарфы, ручки, брелки). Как настоящий президент, Ж. Леканюэ путешествует по региональным центрам на большом белом самолете в сопровождении своей жены и предвыборной команды, арендует большие залы, заполненные избирателями. Ж. Леканюэ один из первых крупных политиков, кто открыл двери своего дома журналистам, рассказывал о своей семье, представал перед прессой и избирателями в неформальной обстановке. Стратегия Бонграна была проста: создать персонажа, который рассказывает историю, и поставить эту историю на телевидении (т. н. storytelling). Ж. Леканюэ был молод, обаятелен, динамичен и оказался хорошим оратором. Опрос 29 ноября 1965 г. показал, что 36 % телезрителей слушали именно выступления Леканюэ, а у 51 % создалось хорошее впечатление от его выступлений и имиджа[839].

Все это контрастировало с образом Ш. де Голля на телевидении: величественной власти в торжественных декорациях Елисейского дворца, доминирующего монарха с министрами в партере, отвечающего на короткие вопросы после пространного монолога. Возраст де Голля также контрастировал с возрастом Леканюэ (он был старше примерно на тридцать лет), что отталкивало молодых избирателей. Как верно отметил М. Бонгран, уловив настроения молодежи: «Франция поколения бэби-бум очень хотела убить своего отца». Захваченные этим инновационным маркетингом, голлисты пытались дискредитировать Леканюэ залпом насмешек. Они говорили о «мыльном кандидате» (намекая на сериалы — т. н. «мыльные оперы»), о «бочке для стирки Кена» (отсылка к рекламной кампании стирального порошка), о мистере «белые зубы и свежее дыхание», о «Кеннедилете» (помеси Кеннеди и бритвы Жиллет). 30 ноября 1965 г., когда Леканюэ хотел провести самый крупный митинг в парижском Дворце спорта, символизировавшем бы апофеоз его избирательной кампании, голлисты тут же предложили де Голлю организовать в тот же день такой же и выступить на нем. Ответ последовал незамедлительно. Два экрана: то, что побольше, — для Леканюэ, на том, что поменьше транслируется выступление де Голля. Затем внезапно все гаснет и поднимается за трибуной огромный портрет Леканюэ. «Синий прожектор освещает портрет кандидата в тот момент, когда на экране появляется президент Республики. Внезапно он кажется старым и одутловатым (…). На трибунах отдельные смешки, потом еще кто-то смеется, затем целые пролеты. Де Голль, для тех 7000 человек, которые пришли на митинг, вероятно, проголосовали бы за него на 90 % в мае 1958 года, является мертвым Богом, когда свет снова включается. Белый прожектор пересекает весь зал и упирается в крошечную дверь внизу и справа от трибуны. Момент тишины. Дверь открывается. Входит Жан Леканюэ… Зал неистово кричит. Он поднимается на трибуну. Обе руки над головой, как у боксера. Теперь он может говорить, что угодно В любом случае, его приветствуют», — описывает журналист М. Кот-та. Произносимая речь проста и построена на триптихе «я-мы-вы» Она подкреплена ключевыми словами его политического проекта: будущее, прогресс, завтрашний день, современность, голлистская рутина, вернуться к повседневной жизни[840].

Ш. де Голль объявил о выдвижении своей кандидатуры 4 ноября 1965 г., за месяц до официальной даты выборов. Он не хотел вести открытую борьбу со своими соперниками, оспаривать их обвинения вступать с ними в полемику. Он полагал, что его многолетняя деятельность на благо Франции говорит сама за себя[841]. Расчет Ш. де Голля был на повторение успеха