Седьмой отряд - Энди Макнаб

«Они контролируют твою жизнь. Ты физически ничего не можешь контролировать, а они могут делать, что хотят. Единственное, что ты можешь контролировать, это твой разум. Позволь им завладеть им, и ты проиграл».

Я сидел в своей камере и думал о его боли и страхе. Его семья даже не знала, что он жив. Я не знал, известно ли кому-нибудь, что я жив. Я не контролировал ничего, кроме своего разума. Я решил сохранить его.

Я придерживался того же хода мыслей, что и в детстве. Как бы плохо в моем представлении у меня ни обстояли дела, был кто-то, у кого все было еще хуже. У меня это была всего лишь третья неделя, четвертая неделя… У американского парня это длилось шесть лет, и он выжил. Я был солдатом пехоты и спецназа больше шестнадцати лет. Я привык быть мокрым, холодным и голодным. Я привык драться. Я даже привык получать побои. Я был в пехотном батальоне, черт возьми. Тот парень был пилотом, вылетавшим из уюта авианосца, сбрасывающим бомбу из кондиционированного офиса в небе, а затем возвращающимся обратно к пончикам, кофе и волейболу на палубе.

Затем, на семьдесят седьмом вылете, когда до конца оставалось всего три, его сбили. Переход из уюта в бамбуковую клетку был коротким и внезапным. По крайней мере, у меня были крыша и бетонный пол.

Я держался и держался, хватаясь за соломинку, пытаясь отделить позитив от негатива.

В конце концов, меня освободили, через три дня после остальных троих из патруля, вместе с оставшимися пятью или шестью американскими пилотами, также содержавшимися в Абу-Грейб. Сохранились известные кадры, где генерал Норман Шварцкопф, верховный главнокомандующий Коалиции, пожимает им руки, когда они спускались по трапу в Эр-Рияде. Бывшие в плену бойцы SAS находились в задней части самолета, готовясь к отправке в британский военный госпиталь на Кипре.

89

Херефорд,

май 1991 г.

По возвращении в Лейнс мы провели пару сеансов с доктором Гордоном Тернбуллом, психиатром Королевских ВВС. Он оказывал помощь горноспасательным отрядам в Локерби в 1988 году. Выжившие члены патруля сидели в уютной комнате офицерского клуба, пока Гордон объяснял, что такое посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР).

Во-первых, это была не болезнь, а клиническое состояние: естественная физическая и эмоциональная реакция на глубоко шокирующее или угрожающее жизни событие. Оно могло поразить и поражало любого, и в том, чтобы испытать его, не было ничего постыдного.

Одним из основных симптомов ПТСР было нежелание говорить о событиях, которые его вызвали. Поэтому одной из главных сложностей в оказании помощи страдающим от него было наладить с ними контакт и убедить принять лечение. Некоторые по-прежнему чувствовали себя непонятыми медицинским сообществом и обществом в целом, и в итоге страдали молча. Другие же испытывали такое сильное чувство вины — еще один симптом — что чувствовали себя недостойными помощи.

ПТСР может повлиять на все аспекты жизни страдающего им человека — неудивительно, поскольку симптомы включали бессонницу, повторяющиеся кошмары, постоянно высокий уровень тревожности, резкие перепады настроения, гипербдительность, вспышки насилия и агрессии, потерю концентрации, сексуальную дисфункцию и депрессию, ненависть к себе за то, что выжил, когда другие нет, самоизоляцию, неспособность приспособиться к нормальной жизни, неспособность общаться с близкими или отвечать взаимностью на любовь, а также желание общаться только с теми, кто находятся в таком же положении, и, следовательно, «понимают».

Страдающие ПТСР также могут испытывать проблемы, связанные с алкоголем или наркотиками, часто вызванные попытками самостоятельно избавиться от своих симптомов. У некоторых просто совершенно сносит крышу, и они скатываются в полную жесть — от супружеского насилия до убийства, когда ставки становятся особенно высоки.

Я знал довольно много парней, которые так или иначе подходили под эти критерии.

Отсылки, вызванные воспоминаниями о травме, могут быть самым изнуряющим проявлением ПТСР. Они возникают, когда мозг не способен обработать образы, полученные во время тяжелого травматического инцидента. Нашему мозгу необходимо осмыслить их, прежде чем сохранить, поэтому он проигрывает их снова и снова, как старую пластинку, пока не добьется результата.

Я долго и пристально вглядывался в себя. Пока что поводов для беспокойства не было. Мне не снились кошмары. Я не чувствовал депрессии. На самом деле, мне даже повезло. Я жив. Но Гордон дал мне ясно понять, что не стоит ничего принимать на веру. Мне нужно будет следить за собой, возможно, даже вести мысленный список симптомов. На всякий случай.

До недавнего времени ПТСР воспринимался в армии как признак слабости, и любая терапия по-прежнему считалась клеймом. Парни часто не признавали своих страданий; помимо всего прочего, они не хотели, чтобы близкие считали их сумасшедшими. Это, безусловно, был первый опыт Полка в этом направлении, и произошло это лишь потому, что нас взяли в плен и пытали.

Я уже знал о месте в Уэльсе, куда многие из зеленой армии отправились после Фолклендов. Это были суровые, закаленные парашютисты и морпехи, но им была нужна помощь. Я также слышал, что несколько ребят из Полка тайно побывали там.

Отряд «Дельта» активно использовал терапию. У них даже был собственный врач. Зачем платить столько миллионов за обучение человека, а потом наблюдать, как он разваливается на куски? Почему бы не попытаться остановить это до того, как оно произойдет, или помочь пережить это, если оно все-таки случится? Но на данный момент единственным реальным вариантом для всех нас было запрыгнуть в машину и тайно отправиться в Уэльс.

Мы провели около шести месяцев, занимаясь ерундой, отчитываясь перед различными разведывательными и военными инстанциями, и все это время проходя лечение. С моими зубами пришлось разбираться долго, а в левой руке был поврежден нерв. Врачи, похоже, с удовольствием втыкали мне в кожу маленькие стальные электроды и пропускали через них ток, чтобы посмотреть, будет ли она дергаться, как лягушачьи лапки в научном эксперименте.

Я узнал гораздо больше об иракской стороне событий. От ЦРУ и нашей собственной разведки пришла информация, что иракцы приняли нас за израильскую диверсионную группу, и что они потеряли более двухсот человек убитыми и ранеными, пока мы продвигались в сторону Сирии.

Мы выяснили, почему не работало радио. Нам дали неправильные частоты, что было связано с переездом штаба Полка из Херефорда в Саудовскую Аравию. Если вам нужно связаться с Херефордом из какой-то точки мира, недостаточно просто нажать кнопку на рации.

В расположении штаба Полка, тяп-ляп собранном посреди пустыни, нам дали диапазоны частот для южного направления, охватывающего юг Ирака и часть Кувейта, а