Политические сочинения. Том I. Личность и государство - Герберт Спенсер

конфискационное и дискриминационное налогообложение, налоги «для уравнивания богатства» или для любой иной цели. Трудно придумать меру, которая бы шире открывала дорогу для чисто этатистского режима, дав в руки государства столь чудовищный механизм, по сути карт-бланш государственным чиновникам против гражданина. Повторим ее раз: нынешняя администрация составлена из самозваных либералов, и ее курс состоит в непрерывном триумфальном усилении этатизма. В одном из абзацев написанного в 1884 г. предисловия к этим очеркам Спенсер суммирует политическую историю США за последние шесть лет: «Быстро множащиеся диктаторские меры непрерывно стремились сузить свободы индивидов и делали это двояким путем. С каждым годом вводится все больше правил, ограничивающих гражданина в направлениях, где его деятельность прежде не была стеснена, и принуждающих его к действиям, которые он прежде по своему разумению мог предпринимать или нет, и в то же время более тяжкие общественные обременения, главным образом местные, еще более ограничивали его свободу, уменьшая ту долю его заработков, которые он может тратить как угодно ему самому, и увеличивая долю, изымаемую у него, чтобы быть потраченной как то угодно представителям власти» (с. 2).

Вот как близко с 1932 по 1939 г. курс американского этатизма следовал курсу этатизма британского с 1860 по 1884 г. Было бы совершенно уместно (и никоим образом не бесцеремонно) спросить мистера Рузвельта и его присных, учитывая их заверения в собственном либерализме, верят ли они в то, что гражданин имеет какие-либо права, которые государство обязано уважать. Готовы ли они искренне, т. е. не с предвыборными целями, подписаться под основополагающей доктриной Декларации независимости? Если да, то это вызвало бы неподдельное удивление. И все-таки подобное заявление в определенной степени способствовало бы прояснению разницы (если она существует) между «тоталитарным» этатизмом некоторых стран Европы и «демократическим» этатизмом Великобритании, Франции и США. Наличие этой разницы считается само собой разумеющимся, однако сторонники данной точки зрения не дают себе труда объясниь, в чем именно она состоит, а для неангажированного наблюдателя ее существование, мягко говоря, неочевидно.

Спенсер завершает главу «Новый торизм» предсказанием, которое сегодня представляет особый интерес для американских читателей, с учетом того, что оно было написано 55 лет назад в Англии и в первую очередь для английских читателей. Он пишет: «Законы, принятые либералами, привели к такому ужесточению принудительных мер и ограничений, применяемых к гражданам, что среди консерваторов, которые страдают от их агрессивности, усиливается тенденция к сопротивению. Доказательством может служить тот факт, что „Лига защиты свободы и собственности“, в большинстве своем состоящая из консерваторов, выбрала своим девизом фразу „Индивидуализм против социализма“. Поэтому если положение вещей не изменится, вскоре может на самом деле случиться так, что тори будут защитниками свобод, которые либералы попрали в погоне за тем, что они считают народным благоденствием».

В США это пророчество уже сбылось.

* * *

Очерки, следующие за «Новым торизмом», по-видимому, не требуют специального предисловия или объяснений. В основном они посвящены рассмотрению причин, по которым усиление этатизма ведет к быстрому социально-экономическому упадку, и того, почему этот процесс, если его не остановить, вызовет полный распад общества. Все что нужно делать американскому читателю по ходу чтения этих очерков, это проводить параллели с развитием этатизма в США и на каждой странице отмечать силу и точность Спенсерова прогноза, подтвержденного непрерывной последовательностью событий, произошедших со времени написания его эссе. Читатель наглядно увидит, куда эта дорожка завела Англию: социальная власть оказалась полностью изъята и превращена во власть государства настолько, что ныне ее не хватает для оплаты счетов государства, а гражданин находится в положении абсолютного и униженного раба государства. Читатель также поймет, о чем он уже, несомненно, подозревает: в ситуации, сложившейся в Англии, по-видимому, уже поздно что-либо предпринимать. Ничего не даст даже успешная революция (если таковая вообще возможна) против военной тирании, которая собственно и является крайним изводом этатизма. После революции народ будет столь же глубоко пропитан этатистскими идеями, как и до нее, и, следовательно, революция будет не революцией, а coup d’Etat[11], от которого гражданин не выиграет ничего, кроме простой смены угнетателей. За последние 25 лет мы были свидетелями множества революций, и именно такой вывод следует из их истории. Их итоги – всего лишь впечатляющее подтверждение той великой истины, что правильные действия возможны только тогда,

Личность и государство

Предисловие

В номере «Westminster Review» за апрель 1860 г. была опубликована статья «Парламентская реформа: опасности и меры предосторожности»[12]. В той статье я рискнул предсказать некоторые результаты предлагавшихся в то время политических изменений.

Вкратце ее тезис заключается в том, что несмотря на все принятые предосторожности, за расширением свободы по форме последует сокращение свободы по сути. С тех пор не произошло ничего, что заставило бы меня изменить высказанное мнение. С того времени законодательство эволюционировало в предсказанном направлении. Быстро множащиеся диктаторские меры постоянно сужали свободы индивидов, делая это двояким путем. С каждым годом вводилось все больше правил, ограничивающих гражданина там, где его деятельность прежде не была стеснена, и принуждающих его к действиям, которые он прежде мог предпринимать или не предпринимать по собственному усмотрению, и одновременно более тяжкие общественные обременения, главным образом местные, еще более ограничивали его свободу, уменьшая долю его заработков, которую он может тратить по собственному желанию, и увеличивая долю, изымаемую у него, чтобы быть потраченной по желанию представителей власти.

Причины описанных выше последствий, действовавшие в то время и продолжающие действовать сегодня, судя по всему, лишь усиливаются; я обнаружил, что выводы, сделанные в отношении этих причин и следствий оказались верными, что подвигло меня сделать аналогичные выводы относительно будущего и как можно сильнее акцентировать их, чтобы хоть таким способом привлечь внимание к надвигающимся несчастьям.

Именно в этих целях написаны четыре нижеследующие статьи, первоначально опубликованные в «Contemporary Review» в феврале, апреле, мае, июне и июле текушего года. Чтобы ответить на критику и устранить некоторые возможные возражения, для настоящего издания написано послесловие.

Бейсуотер, июль 1884 г.

I

Новый торизм

Большинство тех, которые считаются теперь либералами, – это тори нового типа. Вот парадокс, который я хочу оправдать. Чтобы доказать это, я должен сначала представить, чем были обе эти политические партии вначале, а затем я попрошу читателя извинить меня, если напомню ему уже знакомые факты, так как я иначе не могу хорошо объяснить, в чем состоит самая суть истинного торизма и истинного либерализма.

Если мы вернемся к эпохе, предшествовавшей возникновению этих названий, то мы