Приговор при свечах / Judgment in candlelight - Владимир Анатольевич Арсентьев

class="p1">К просьбе отнеслись в тюрьме добросовестно. Мусин предстал перед судом с тщательно обритой головой и таким же лицом. Новую фотокарточку подсудимого скрепляла с новым документом гербовая печать, удостоверяя его личность.

В закрытом судебном заседании подсудимый Мусин, убедившись в справедливости суда, на вопросы председательствующего виновным себя признал полностью и впервые правдиво рассказал об обстоятельствах содеянного им. Приговором суда Мусин признан виновным в совершении тяжких и особо тяжких преступлений, связанных с изнасилованиями и убийствами. Наказание суд назначил в виде лишения свободы на длительный срок в исправительной колонии особого режима, с отбыванием части срока в тюрьме. Приговор суда вступил в законную силу и был исполнен.

Глава II

Сила права против права силы

2.1. Угрюм-река

Павел Иванович Новгородцев (1866–1924), юрист-философ, основатель «идеалистической школы права», считал, что понятие о достойной человеческой жизни открывает простор для бесконечных требований и предложений во всю меру бесконечного человеческого идеала. Но когда говорят о праве на достойное человеческое существование, то под этим следует разуметь не положительное содержание человеческого идеала, а только отрицание тех условий, которые совершенно исключают возможность достойной человеческой жизни. Точно также говорим мы о праве свободной мысли и верующей совести, в смысле отрицания внешних стеснений для духа, хотя хорошо знаем, что положительное осуществление идеала внутренней свободы одним этим не может быть достигнуто. Речь идет в данном случае о том, чтобы обеспечить для каждого возможность человеческого существования и освободить от гнета таких условий жизни, которые убивают человека физически и нравственно[12]. Новгородцев доказывал неразрешимость противоречия между личными и общественными принципами. При этом показывал тенденцию к обоснованию юриспруденции на религиозных принципах.

По мысли правоведа и выдающегося мыслителя Русского Зарубежья Ивана Александровича Ильина (1883–1954), духовность составляет сущность права, а бытие живого духа есть цель права. При этом «духовное обращение человека или совершается изнутри из его свободы, в глубине его самобытного духовного естества, или не совершается вовсе[13]».

Реальность правового обеспечения и охраны достоинства личности, в том числе личной свободы, в чём состоит задача права, может выражаться в осознании своих прав самим человеком и наличия возможности реализации гражданином своих прав в уголовном процессе. В этом мирном движении к соединению учения и знания в различении добра состоит смысл суда и способ познания истины.

На пути исследования обстоятельств жизни и смерти человека суд призван обнаружить в конкретной ситуации его естественное право. Последнее вытекает из природы человека, требующей для своего существования свободу, равенство и справедливость, предполагающую обязательное возмездие за содеянное, то есть ответственность. Поэтому человек способен интуитивно обладать правом и реально делать выбор в пользу реализации своих прав, свобод и законных интересов или отказаться от них. В последнем случае человек подавляет свою личность и лишается внутренней свободы. Бесправие рождает страх и отчуждает от полноценной жизни в радости и счастье. Восстановить равновесие – задача уголовного правосудия.

На рубеже веков в единственный на Угрюм-реке город судья прибыл в мае месяце на самолете с багажом уголовных дел по убийствам. Четыре многотомных дела на шесть человек занимали все три отделения китайской сумки-гармошки. Секретаря судебного заседания в командировку не дали в связи с отсутствием денежных средств, а помощника у него никогда не было.

По той же безденежной причине судье предстояло, рассматривая уголовные дела в городе, организовать движение по большой воде. Пройти всего 260 км: сначала вниз по течению Угрюм-реки и вернуться обратно «в гору» с одной целью – рассмотреть в районном посёлке уголовное дело в отношении Сухой и вынести законный, обоснованный и справедливый приговор.

Чтобы уголовный процесс по уголовному делу в отношении Сухой состоялся, кроме обычных организационных мероприятий по вызову в суд участников судебного заседания со стороны обвинения и защиты, а также потерпевших и свидетелей, требовалось обеспечить явку в суд потерпевшего из областного центра (оплатить проезд) и свидетеля из тюрьмы (организовать конвоирование). Кроме того, при назначении судебного заседания по этому делу судья обнаружил загадочные обстоятельства, связанные с мерой пресечения обвиняемой в покушении на убийство двух лиц и в посягательстве на жизнь сотрудника милиции.

При утверждении обвинительного заключения заместитель прокурора области изменил обвиняемой меру пресечения с подписки о невыезде на заключение под стражу. Однако в следственном изоляторе Сухой не оказалось. Не было её как в изоляторе временного содержания при городском отделе внутренних дел, так и в районном отделе внутренних дел того посёлка, о невыезде из которого она дала подписку следователю. Эту подписку следователь отобрал у обвиняемой при освобождении её из-под стражи. Под стражу Сухая была взята после задержания на месте кровавого преступления.

Если подсудимой заблаговременно не вручить специально для неё изготовленную копию обвинительного заключения, то процесс не состоится, пока копия не будет вручена ей лично и не пройдет предусмотренное законом время для ознакомления подсудимой с этим важным процессуальным документом. Выручил вновь назначенный прокурор района, взявший на себя поддержание государственного обвинения в суде. Оказалось, что в тот день он только приступил к исполнению своих служебных обязанностей.

Возвращаясь с работы, судья спускался к свирепой порожистой реке и наблюдал, как вдруг из мрачной глубины грозно поднимались вверх могучие брёвна-торпеды и шлёпались подобно Левиафану в бурлящий поток тёмно-коричневой ледяной воды, несущейся с простёртых в небо гор в Ледовитый океан. По противоположному берегу реки лежал снег, стеной стояли горы, ещё покрытые тайгой. Путь лежал на северо-запад. В растерянности судья брёл в гостиницу и не мог понять, как ему преодолеть естественные препятствия и осуществить правосудие. Нанять лодку он не мог в связи с отсутствием денежных средств. Его суточные в служебной командировке с обязательным выполнением задания особой государственной важности на северных территориях страны составляли в мировой валюте меньше двух североамериканских долларов при заработной плате около двухсот долларов в месяц.

Судья не видел на реке ни одной лодки, катера или баржи с толкачом. Даже рыбаки объявили перерыв в своём промысле. По местным климатическим условиям судоходство пока было невозможным, – навигацию не открыли. Оставалось соорудить плот из тех, воинствующих на всё живое брёвен, с парусом из сумки-мешка. Точь-в-точь как в романе Вячеслава Яковлевича Шишкова (1873–1945) «Угрюм-река» (1933):

«Купец поставил крест и сказал:

– Это деревня Подволочная на Угрюм-реке. Там построишь плот либо купишь большую лодку – шитик называется, – сухарей насушишь. Да там тебе укажут мужики, что надо. А весной, по большой воде поплывешь вниз.

– Зачем, папаша? – спросил Прохор и взглянул на мать. Из её глаз текли слёзы. – Зачем же