История и миф - Юрий Викторович Андреев

Итак, миф служит для Платона средством разъяснения и пропаганды его философских идей. Только миф, несущий на себе солидную идейную нагрузку, миф, являющийся орудием философского просвещения, может быть полезен.

Ил. 49. Платон. Ватикан. Герма в Зале муз

Все остальные не только бесполезны, но и прямо вредны. Отсюда вытекает мысль о необходимости строгого отбора, своеобразной цензуры мифологической традиции. Об этом говорится в «Государстве» — одном из двух главных утопических трактатов Платона — Rep. 377 b — с. Старые мифы в большинстве своем (по-видимому, даже те, которые он называет «общепринятыми») не устраивают Платона прежде всего как средство воспитания подрастающего поколения. Они внушают молодежи ложные представления о богах и о природе. Кроме того, они развращают души молодых людей, давая им примеры дурного поведения. За это Платон сурово осуждает даже таких любимых и почитаемых в Греции поэтов, как Гомер и Гесиод: они отбирали для своих произведений далеко не лучшие образцы старинных сказаний и тем самым способствовали нравственной порче своих читателей.

Во всех этих рассуждениях Платона, пожалуй, особенно примечательно то, что сама мифологическая традиция воспринимается им отнюдь не как что-то застывшее, раз и навсегда данное. Напротив, он видит в ней живой непрерывный процесс. Создание мифов продолжается и сейчас, как это было когда-то в седой древности. Отсюда требование контроля над мифотворчеством: «надо смотреть за творцами мифов» (по логике Платона, такими творцами могут быть даже женщины: матери и няньки, которые отступают в своих рассказах от общепринятых мифологических канонов и несут всякую отсебятину). Отсюда же и принципиальная возможность создания совершенно новых, никогда ранее не существовавших мифов. Платон не видит в этом ничего дурного и прямо призывает поэтов создавать такие мифы, чтобы они способствовали воспитанию добрых нравов и давали молодежи примеры, достойные подражания (Rep., 377 е).

Имея в виду все это, мы приступаем теперь к изучению одного из наиболее интересных, если не самого интересного образчика платоновского мифотворчества, каковым по праву может считаться миф об Атлантиде. Его основное содержание излагается в двух широко известных диалогах — «Тимей» и «Критий».

Диалоги эти принадлежат, как принято считать, к позднему периоду творчества Платона, падающему на 60–50 гг. IV в. Последний из них «Критий», по-видимому, так и остался недописанным: Платон умер, не успев полностью разработать начатую им тему. Эта незавершенность делает его рассказ еще более загадочным в глазах современного читателя. Первый из двух диалогов «Тимей» заключает в себе, судя по всему, лишь предварительный набросок мифа об Атлантиде. В основной своей части он посвящен совсем другим сугубо философским проблемам.

Главные действующие лица диалога: Сократ — прославленный философ, учитель Платона; Тимей, по имени которого назван диалог, — также философ, последователь Пифагора, достаточно известный в свое время (а его современниками были Эмпедокл, Зенон, Анаксагор), по происхождению италийский грек, уроженец Локр Эпизефирийских; Гермократ, сын Гермона — сицилиец, государственный деятель и военачальник, фактический правитель Сиракуз в годы Пелопоннесской войны, особенно отличившийся во время осады Сиракуз афинянами в 415–413 гг. (именно он руководил обороной города и заслужил своими действиями весьма лестную характеристику Фукидида как человек, «никому не уступавший в сообразительности, сильный военным опытом и славный мужеством»). Оба — и Тимей, и Гермократ — в Афинах чужеземцы: они приехали сюда по каким-то делам. Их, как и Сократа, принимает в своем доме Критий — четвертый участник беседы. Личность этого Крития не установлена так же определенно, как личности других участников беседы, и остается поэтому предметом споров. Долгое время считалось (это мнение было унаследовано еще от античной традиции), что Платон имел в виду своего дядю — Крития, сына Каллесхра, знаменитого афинского олигарха, главу правительства тридцати, а также философа — крупнейшего представителя старшей софистики и поэта, автора трагедии «Сизиф» и некоторых других произведений. Однако, начиная с 20-х годов XX в., это мнение было серьезно поколеблено. Некоторые исследователи (Барнет, Тэйлор, Фридлендер и др.) после внимательного изучения текста диалога пришли к выводу, что Платон имел в виду не Крития Младшего — ученика Сократа и одного из тридцати тиранов, а его деда, внучатого племянника Солона — Крития Старшего. По его собственным словам, Критий услышал рассказ об Атлантиде, будучи десятилетним мальчиком, от своего собственного деда — тоже Крития, которому было тогда около 90 лет. В то время стихи Солона в Афинах были еще новинкой, хотя сам Солон, как это можно понять из приводимого Критием разговора, уже успел умереть. Путем весьма приблизительных подсчетов можно установить, что деду Крития было 90 лет, а ему самому десять — где-то около 510–505 гг. до н. э. Не совсем понятно, правда, почему стихи Солона, умершего лет за 50 до этого, только в это время начали входить в моду и были новинкой, как говорит Критий. Во всяком случае ясно, что, если мы примем эту дату — 510–505 гг. до н. э., маленький Критий никак не мог стать впоследствии софистом и тираном, ибо этот последний погиб в 403 г., будучи мужчиной лет пятидесяти, и, стало быть, рассказ об Атлантиде слышал не он, а его дед. В связи с этим важно было бы попытаться установить время действия самого диалога, но сделать это довольно трудно. Более или менее ясно лишь время года. Это скорее всего месяц Таргелион (май-июнь), но какого года, неизвестно. Высказывалось предположение, что беседа между Сократом и его друзьями могла происходить в годы Пелопоннесской войны, возможно, во время какой-то передышки между военными действиями: иначе было бы трудно объяснить появление в доме Крития двух чужеземцев: Тимея и особенно Гермократа. Если это действительно так, то временем действия в диалоге может быть либо 421 г. (после заключения Никиева мира), либо 411–410 гг. (время, когда у власти в Афинах было олигархическое правительство четырехсот). В первом из этих двух случаев Критию Старшему было бы уже около ста лет, во втором — больше сотни. Столь почтенный возраст рассказчика никак, однако, не оговаривается участниками беседы, что, вообще говоря, кажется странным. Возможно поэтому, что прежняя версия, согласно которой Платон имел в виду Крития Младшего — тирана и философа, стоит все же ближе к истине.

По содержанию «Тимей» тесно связан с известным утопическим трактатом Платона «Государство». Некоторые авторы считают даже, что вместе с «Государством» два последних платоновских диалога «Тимей» и «Критий» составляют некое подобие триптиха, связанного общностью темы,