Ушедшее — живущее - Борис Степанович Рябинин

…Но откуда эти бурые пятна на столе и на полу под креслом? Увы, все получилось не так.

Борис Полевой в книге «В конце концов» (Нюрнбергские дневники) вспоминает, как однажды Ярослав Галан просвещал его и других, что значит «вурдалаки». «Вурдалак» — есть такое слово, украинцы употребляют его как ругательство; есть оно и в русском языке.

— Вурдалак, — объяснял Галан, — это непременный персонаж славянской мифологии. Это великий грешник, проклятый людьми и богом, которого не принимает могила. В темные, безлунные ночи он встает из земли, бесшумно прокрадывается в селения и пьет у спящих кровь, прокусывая им горло. Насосавшись человеческой крови, он на некоторое время может даже вернуть себе свой прежний облик. В Закарпатье гуралы до сих пор верят, что избавиться от вурдалака можно, лишь загнав в новолуние в его могилу осиновый кол…

Один из самых просвещенных литераторов Западной Украины, писатель-интернационалист и гуманист, Я. А. Галан стремился загнать осиновый кол в могилу недругов новой жизни, во все то, что мешало и противилось победе и утверждению более справедливого социального порядка, и прежде всего в метрополию и патриаршее правление «мутителя святой водички», как он нарек «бархатного диктатора» униатской церкви — митрополита и графа Андрея Шептицкого, своего лютого врага…

Неслыханно дерзкое замыслил — замахнулся на то, на чем стояла и императорская Австро-Венгрия, и вся империя Гогенцоллернов и Габсбургов, а после панская Польша Пилсудского и, наконец, третий рейх людоеда Гитлера!

Жизнь бурная, насыщена событиями. Еще в юности он восстает против национализма и шовинизма. На старой фотографии мы видим его в переднем ряду среди участников антифашистского конгресса, состоявшегося в 1936 году во Львове. Галан идет за гробом убитого безработного. Расплата не замедлила — очередной полицейский налет и обыск в квартире. Репрессии следуют одна за другой. И старинная скрипка, висящая в музее-квартире, вовсе не для приятного времяпрепровождения в часы досуга в обществе друзей: с ее помощью в особо трудную пору удавалось приработать хотя бы немного, в качестве тапера, сопровождая в кинотеатре немые фильмы…

Когда на Западной Украине установилась Советская власть, Я. А. Галан работал в газете «Вильна Украина». В войну активно сотрудничал на радио, с помощью пламенного слова держа фронт в эфире. В качестве эвакуированного довелось побывать на Урале; о том напоминают телеграмма за подписью Александра Фадеева и бланк Башкирской литературной организации с пометкой — «оказывать Я. А. Галану всяческое содействие в работе».

«Второй молодостью» назвал он день освобождения родного края — Львовщины, или, по-старому, Галичины, «Красной Руси», от фашистских оккупантов. Дорогим для него памятником стал уральский, танк-«тридцатьчетверка», первым ворвавшийся в освобожденный Львов в составе Уральского добровольческого танкового корпуса и ставший там на пьедестале на свою вечную стоянку.

На Нюрнбергском процессе Ярослав Галан специальный корреспондент газеты «Радянська Україна». В своих памфлетах, очерках, статьях на бесчисленных фактах он раскрывает предательскую роль националистов и их агентов, стремясь к добру, бичует и зовет на борьбу со злом. А в короткие передышки говорит: «Вдохните воздух на полную грудь — и вы почувствуете, как вам страстно, до боли страстно хочется жить».

Он не только публицист, памфлетист, он — зачинатель драматургии в своем краю, прозаик, пишет литературно-критические, театроведческие статьи; но главное сейчас — выкорчевать корни мракобесия и всего того, что мешает строить новую жизнь, и этой цели он посвящает весь свой талант, все силы.

Атмосфера накалена до предела. Еще бродят по лесам банды националистов-бандеровцев, прячутся в подземных «схронах» кулаки-недобитки, предатели украинского народа, сотрудничавшие с гитлеровцами. Они подсылают своих агентов, грозят, стращают. За рубежом, за океаном его уже давно называют «отступником», «безбожником», «агентом большевиков», «самым главным организатором в подготовке московских планов уничтожения украинской католической церкви». (Глупость-то какая! да что от них ждать!) Что ж, брешите, брешите, на это он отвечает: «Пугают с перепугу, пусть не надеются, что я сложу оружие».

«Я и в дальнейшем, как и теперь, буду выполнять свой классовый долг и беспощадно бороться с тайным и явным фашизмом», — снова и снова повторяет он. «Ну, а если… Если же будет суждено погибнуть, — не умрет память обо мне, и в шуме Стрыйского парка будут шуметь и мои недопетые песни».

За это его люто ненавидит кардинал Шептицкий, поверенный Ватикана и, возможно, самого папы Пия XII, и вся клерикальная свора. Да как и не ненавидеть, когда он пишет «Плюю на папу», «Люди без родины», «С крестом или с ножом», «Их обличье»… Галан презирал их всех до последнего выродка и гордо-убежденно заявлял о том во всеуслышание. Не Шептицкий ли, митрополит, осевший на землях Западной Украины после Великой Октябрьской революции и засылавший империалистическую агентуру в нашу страну, возглавив местных униатов, как сообщали советские газеты, блокируется с Петлюрой, с польской дефензивой и другими империалистическими разведками, а потом, с первых дней войны, действует в теснейшем контакте с негодяем Бандерой и гитлеровцами. Слуги тьмы! Желтоблакитники и прихвостни капитала! Их оружие насилие, ложь, жестокость. А он, Галан, за человеческую духовность, веру, доброту и свет.

В него уже стреляли. Он шел с другом Джимом по безлюдной аллее Стрыйского парка. Стояла пора золотой осени. Если б он знал, что это его последняя осень!.. Задумался, размечтался, — сама природа располагала к сладостному раздумью и самопогружению. Дышалось легко. Неподалеку на озерной глади медленно проплывали черные лебеди. И вдруг — выстрел, другой. Враги не дремали, они подкарауливали, ища встречи с ним. Стреляли из траншеи (в парке производились земляные работы). Пули пронеслись где-то совсем рядом. Джим заскулил и потянул в сторону, шерсть на нем встала дыбом. Кто знает, может, уже тогда пес спас его: не будь Джима, убийцы подкрались бы ближе и выстрелы оказались бы более меткими.

«Вурдалаки» спасовали перед собакой…

Вернувшись домой, Галан рассказал о происшедшем близким друзьям. Просил не говорить жене Марийке: зачем тревожить ее…

Много ль времени прошло, и вот явились эти двое. Они давно и основательно готовились к своей акции. Сняли на фотографию дом по Гвардейской, № 18, досконально выяснили, когда и куда ходит Галан, в сопровождении родных и друзей или один. Выведали и расположение квартиры, и распорядок жизни… За тем и приходили в первый раз под видом обиженных студентов. Продуманы были все подробности, вплоть до того, что сразу же оборвать телефонный шнур, чтобы члены семьи не могли позвать на подмогу, забрать медали Галана, а вместо них оставить окровавленный плащ и топор — вещественные свидетельства неотвратимости мести, назидание другим…

Правда, у Галана имелся пистолет ТТ, но он никогда не брал его с