Средневековый Понт - Сергей Павлович Карпов

иным документам по распоряжению наследством, я встретил указание на документ, как казалось, особого значения. В материалах прокурации венецианского нобиля Андриоло Малипьеро была упомянута «Инструкция по поездке в Тану» 1394 г.[1592] Самого документа в папке не оказалось. Его замещала отсылка, что письмо находится в особой папке Documenti commerciali riservati, Busta 1. Ha ум сразу пришла мысль о путевой инструкции, чем-то похожей на наставления Пеголотти. Всегдашняя любезность венецианских архивистов вскоре доставила мне заветный документ (но не всю таинственную папку) на стол. Это было торговое письмо от купца Джакомо Брагадина своему племяннику Андриоло Малипьеро, отправлявшемуся через Константинополь в Тану. Письмо, на диалетто, было написано в Венеции 13 апреля 1394 г. и начиналось, действительно, словом Rechordaxion[1593]. Но эта памятка была отнюдь не наставлением по путешествию, но предписанием по ведению торговых операций с контрагентами купца. Брагадин лишь побуждал племянника не терять времени и немедленно отплыть из Константинополя в Тану. Торговля касалась типичного товара — реймского сукна, и, вроде бы, надежды не оправдались. И все же нет малозначимых документов средневековья. В письме содержались данные торговле в Ургенче венецианского купца Антонио Dazinas. И это за год до захвата и сожжения Таны Тамерланом, уже во время войны Тамерлана и золотоордынского хана Тохтамыша[1594], отнюдь не способствовавшей торговле[1595]. Советы Пеголотти о пути из Таны в Ургенч были актуальны, очевидно, на протяжении всего XIV столетия и представления о «закрытии» торговых путей из Таны в Среднюю Азию после кризиса 1340–50-х гг.[1596] быть может, нуждаются в корректировке…

Глава 15.

Гражданский статус и этнический состав населения итальянских факторий Причерноморья в XIV–XV вв.

Проблема гражданского статуса разноплеменного населения итальянских факторий Латинской Романии, включая Причерноморье, является предметом острых дискуссии в историографии последних лет. Действительно, уяснение социально-юридических сторон торговопредпринимательской эмиграции западноевропейцев на Восток, роли институтов метрополий и местных традиций, инструментов «натурализации» части жителей факторий, является ключом к правильному пониманию самого феномена средневековой колонизации. Речь идет о предоставлении (или, наоборот, в отказе от такового) специальных прав полного или частичного гражданства, либо отдельных юридически закрепленных привилегий разным социальным или этническим категориям жителей факторий или территорий, находившихся под управлением венецианской или генуэзской администрации. Категориями, определявшими статус были: cives метрополии или, реже, фактории, burgenses фактории, подданные (subdites) или habitatores[1597]. Новый свет на эту проблему способны пролить неопубликованные материалы нотариальных архивов Причерноморских городов, выявляемые в архивах Венеции и Генуи. Неизученным аспектом темы, как нам кажется, является именно выявление сочетания этно-конфессиональной и территориальной компоненты в гражданском статусе населения факторий.

Очевидно, что специальные процедуры предоставления тех или иных гражданских прав лицам, находившимся под покровительством властей морских республик и на специальных условиях не идентичны получению статуса гражданина этих республик в полном объеме[1598]. Скорее это приобретение привилегий, прежде всего — фискальных, защиты и покровительства со стороны Венеции или Генуи. Вместе с тем, статус гражданина, civis, был наиболее определенным, несмотря на существовавшие внутри самой Венеции различия между гражданами-оригинариями и теми, сто приобретал статус гражданина путем пожалования (граждане de intus, имевшие некоторые ограничения в правоспособности). У генуэзцев подобной дифференциации не было. И если мы встречаем генуэзского гражданина (civis) в восточных факториях, то к нему можно в полной мере применять определение М. Балара: «под civis Janue следует понимать генуэзца по происхождению, прибывшего в Каффу во время путешествия или на ограниченный срок. Он сохраняет все связи с метрополией и пользуется полнотой политических и экономических прав в Генуе в ее заморских факториях. Civis Caffe же — определение, относящееся как к генуэзцам по происхождению…, так и к грекам и армянам… Равным образом термин burgensis Caffe обозначает одновременно членов древних генуэзских родов, которые в большинстве своем… проживают в бургах Каффы»[1599]. Тем не менее, этим не снимается проблема крайней малочисленности cives Генуи восточного происхождения. Статус burgensis уже менее определен и всеобъемлющ. Он может означать специальные права для привилегированной части городской общины, а также наличие недвижимости у его носителя в особых городских зонах, преимущественно — укрепленных. Г. Айральди, как и ранее А.М. Чиперис, настаивала на главенстве социального аспекта в конституировании категории burgensis[1600]. В Трапезунде права генуэзских burgenses были связаны с особой ролью в управлении факторией и с проживанием в генуэзской крепости[1601]. Недавно О.Н. Барабанов, анализируя судебные протоколы Каффы и их юридические формулировки предположил, что слово burgenses означало для составителей документов прежде всего владельцев домов на территории фактории[1602].

Попробуем подойти к этой проблеме с другой стороны и рассмотреть связь между гражданским статусом и этно-конфессиональной принадлежностью его носителей на двух территориях Латинской Романии, в Тане (Азове), где существовали как генуэзская, так и венецианская фактории, и в Северной Анатолии, где с единственной факторией венецианцев в Трапезунде соседствовали многочисленные генуэзские торговые поселения, крупнейшими из которых были: Самастро (Амастрида, Амасра), Симиссо (Амис, Самсун), Синоп, Трапезунд и Ло Ваги (Батуми). Эти два региона — Приазовье и Понт с Пафлагонией — были крепко связаны друг с другом системой как экономических, так и политических отношений. В то же время и там, и там фактории находились на территории, принадлежавшей местным государям и уступленной итальянцам для поселения на определенных договорных условиях, часто — в виде дарованных привилегий. Это разительно отличает их, например, от Каффы, единственного итальянского поселения в Причерноморье, имевшего городской статус и распространявшего юрисдикцию на всю так называемую Крымскую Газарию[1603], от Крита, находившегося в прямом управлении Венеции, или от островов Эгейского архипелага, под властью разных семейств венецианских нобилей[1604].

Для рассмотрения мы проанализируем базу данных, создаваемую в процессе обработки нотариальных минут XIV в. и первых десятилетий XV столетия, составленных in situ в городах региона[1605], а также петиций генуэзских купцов, находящихся серии Diversorum, Filze Секретного Архива Генуи[1606].

В анализируемых источниках термин cives применяется исключительно к жителям метрополий, Генуи (242 лица, зарегистрированных в Тане и факториях Северной Анатолии), и Венеции (239 лиц), к жителям Каффы, столицы Газарии (37 лиц), Перы, крупному генуэзскому поселению в Галате/Константинополе (3) и к отдельным городам Средиземноморья, чьи граждане участвовали в колонизационных процессах, как, например, Пьяченца, Савона, Марсель, Рагуза, Виченца, Ноли и др.

В целом в нашей предварительной анкете отождествлено 592 cives. Большинство из них — итальянцы, выходцы из Генуи, Венеции и других городов. Среди западноевропейцев, обладателей статуса cives Генуи и Венеции — 3 каталанцев, 2 немца и