Повесть о несбывшейся любви - Анатолий Степанович Иванов

– Что мокнешь-то? Айда ужинать.

Действительно, давно накрапывал дождик, смочил уже землю, а он и не заметил.

В другой раз, возвращаясь с работы, он встретился с Шурой нос к носу на улице. Девушка вывернулась из переулка. Он вздрогнул и растерянно ступил в сторону, давая ей дорогу. Но она остановилась и вскинула на него ресницы. Алексей, чувствуя, что опять краснеет, опустил глаза.

– Ты что такой? – спросила Шура и хохотнула.

– Ничего… с работы я, – проговорил Алексей, чувствуя, что говорит не то, что выглядит перед ней неуклюже и жалко.

– Бирюк прямо какой-то, ей-богу…

Был вечер, за крышами домов полыхал закат, в высоких тополях колготились грачи. Шура поглядела на располосованное небо поверх домов, на грачей и сказала:

– Хорошо.

– Что тут хорошего! Орут эти грачи, как бабы на базаре.

Шура опять взглянула на него, увидела своими раскосыми глазами кого-то сбоку и обернулась.

Из переулка выкатил на велосипеде Борис и остановился возле них.

– Приветик рабочему классу. Что, любуетесь? – И Борька, задрав голову, стал глядеть на грачей. – Ишь, запорожцы.

Девушка улыбнулась Борьке. Алексей это сразу понял и еще больше помрачнел.

– Ну, Шурка, давай, прокачу.

– Правда? – обрадовалась она. – Ой, Чехол!

– Заяц не лошадь, трепаться не любит. Садись.

Девушка тотчас устроилась на раме. Борис вскочил в седло и увез ее.

Зимой Алексей видел Шуру часто, но только из окна своего дома. Она училась в десятом классе и постоянно бегала к Борису делать уроки. Это Алексея злило, вселяло смутное беспокойство, и он каждый раз вспоминал тот вечер, когда Борис увез ее на велосипеде.

Понимая, что это глупо и, если узнает кто, с какой целью он это делает, его засмеют, – но с середины зимы он начал откладывать деньги на покупку велосипеда.

Важность такой покупки он ощутил после встречи с Шурой возле дощатого промозглого кинотеатра, с потолка которого во время сеанса на головы людей часто падал крупными хлопьями куржак. Пожалуй, это была единственная встреча в течение той зимы.

Вечер тогда был морозный, город тонул в густом тумане. И хотя шла давно не новая кинокомедия «В шесть часов вечера после войны», народ валил на нее валом, билеты достать было невозможно.

Алексей подошел к кинотеатру с товарищем по цеху, тоже токарем, Михаилом Брагой. Билеты Михаил купил еще утром, когда бежал на работу. Еще издали Алексей увидел Шуру. Она стояла возле афиши, с которой приторно улыбался актер Самойлов, и терла варежкой щеку.

Вероятно, потому, что был не один, Алексей почувствовал храбрость и крикнул:

– А, Шура, здравствуй! Вот, Мишка, познакомься. Это – Шура Ильина.

Михаил пожал почтительно руку девушке.

– В кино хотели, да билетов нет, – сказала Шура. – Чехол ушел добывать…

Услышав о Борисе, Алексей сразу нахмурился, его охватила прежняя скованность. Он топтался на снегу, снег скрипел под ногами. Михаил впервые видел Шуру и тоже молчал. Молчала и Шура, будто чувствуя какую-то вину.

– А тебя… что-то не видно всю зиму, – проговорила наконец она.

– Так – работа, – сказал Алексей. – А я часто вижу – ты к Борису ходишь.

На красном от мороза лице девушки шевельнулась и пропала морщинка, Шура улыбнулась и зачем-то убрала под платок заиндевевшую прядь волос.

– Он здорово задачки решает по геометрии…

– С применением тригонометрии? – спросил вдруг Михаил.

– Ну да, с применением, – растерянно произнесла Шура, почему-то смутившись.

И опять стояли молча, чуть отвернувшись друг от друга. Только Михаил внимательно глядел то на девушку, то на Алексея.

И вдруг вынул из кармана билеты, сунул их Алексею.

– Вот вам, братцы кролики. Ступайте. А я потом посмотрю. – И ушел.

– Погоди, Миха… – не успев ничего сообразить, крикнул Алексей.

– Ступайте, ступайте, – крикнул, обернувшись, Брага и пропал в тумане.

– Вот ненормальный, – уронил Алексей.

– И правда, какой-то…

По скрипучим ступенькам из кинотеатра выскочил Борька, плюнул в снег.

– Черт, так разве приобщишься к искусству! A-а, рабочий класс, гегемон. Здорово, Алеха. Тоже решил отдохнуть культурно? Это похвально. Момент, Шуреха, может, еще добудем…

И побежал в толпу, спрашивая лишний билетик.

Алексей с Шурой еще постояли молча, слушая далекие Борькины выкрики. Потом раскосые глаза девушки как-то всплеснулись, она повернула голову направо, потом налево, точно боялась, что за ними кто-то подсматривает, и тихо, как заговорщица, прошептала:

– А знаешь – удерем, а?!

– Куда, от кого? – с неприязнью спросил Алексей.

– Фу-ты! – воскликнула она и потащила Алексея в кинотеатр.

Сидя в битком набитом зале рядом с Шурой, Алексей чувствовал себя неловко. И оттого, что непривычно близко сидела Шура, и оттого, что они удрали от Бориса. А девушка, глядя на экран, беспечно и заразительно смеялась временами. Алексей несколько раз осторожно поворачивал к ней голову и видел, как поблескивали в полутьме ее глаза.

Но к концу фильма Шура притихла, смотрела на экран задумчиво и, кажется, не видела больше, что там происходит.

Из кинотеатра она выходила, виновато поглядывая по сторонам, будто боялась встретить кого-то.

«Видно, Бориса…» – подумал Алексей.

И они его встретили. Борис, весь заиндевевший, стоял у крыльца и угрюмо глядел на Шуру с Алексеем. Он стоял, смотрел и ничего не говорил, Шура смутилась, опустила голову, потом быстро вскинула ее и захохотала.

– Вот чудик, вот чудик, насквозь промерз, – смеясь, воскликнула она. – Ведь щеки поморозил… Ну конечно! Давай, я ототру…

И она принялась варежкой оттирать ему щеки.

Сперва Борис стоял по-прежнему неподвижно, позволяя девушке растирать ему лицо. Потом поймал ее руки, отстранил их и сказал:

– Ну ладно… Вот вам еще два билета на память. До свидания. – И пошел прочь. Но вдруг остановился и, усмехнувшись, проговорил, имея, наверное, в виду эти два добытых все-таки билета в кино: – Я ведь, если чего захочу, обязательно того достигну.

– Борис! Борька… – крикнула Шура, но он больше не оглянулся.

Девушка нагнула голову и тихонько пошла в том же направлении, что и Борис.

– Я провожу… Шура, – сказал Алексей, пугаясь своей смелости.

– Конечно. Нам же по пути, – рассеянно ответила она.

Они шли и молчали, потому что Алексей не знал, о чем можно говорить. Он никогда не провожал еще девушек, никогда не оставался с ними вот так, наедине. А что-то говорить надо было, это Алексей чувствовал. И он сказал:

– Нехорошо получилось с Борькой-то…

– Ну и ладно. А тебе-то что? – сердито проговорила, почти прокричала, Шура и пошла быстрее. Алексей думал, что она хочет как можно скорее избавиться от него и, может быть, догнать Борьку, и отстал. Но девушка опять крикнула: – Еще чего?! Одной мне по пустой улице идти? Одной, да?!

И, когда он подошел, она взяла