Балтика - Владимир Виленович Шигин

успели, а вот крупным пришлось куда труднее. Наши ворвались на Роченсальмский рейд после многочасового боя в желании сокрушить все и вся. Галеры, каики и канонерские лодки под парусами и веслами выскакивали на рейд и, сходясь с противником на пистолетный выстрел, громили его без всякой пощады в азарте, в ярости в напоре.

– Пошел кураж! Давай нажимай! – кричал, размахивая перебитой ядром шпагой Кушелев.

Особенно неистовствовали капитанствующие канонерскими лодками молодые гвардейские поручики и подпоручики во главе с капитаном Болотниковым. «Те, которые находились на каиках и канонерских шлюпках, превышают все, что можно сказать к похвале их. Лейб-гвардии капитан Болотников, сими судами начальствовавший, приобрел себе великую славу» – так напишут об этих ребятах в реляции.

Среди них подпоручик лейб-гвардии Измайловского полка князь Дмитрий Волконский, командовавший двумя малыми гребными судами, где гребцами и канонирами были его же измайловцы. О подвиге Волконского в реляции записано так: «Начальствуя над двумя каиками и имея с неприятелем сражение, овладел большим судном, а потом в преследовании и другие им были взяты». Там же отличился и подпоручик лейб-гвардии Преображенского полка Федор Петрово-Соколово: «Преследуя неприятеля, брал его суда». Капитан-поручик Семеновского полка Алексей Рахманов, получил ранение, но несмотря на это также, «преследуя неприятеля, брал его суда».

Наравне со всеми дрался на своей лодке поручик семеновец Коля Мазовский. Пока судьба к нему благосклонна. Через восемнадцать лет в кровавой круговерти Фридландского сражения раненый генерал Мазовский прикажет двум гренадерам вести себя под руки перед полком в последнюю атаку. Падая от картечной пули, он еще успеет крикнуть своим солдатам последнее: «Друзья, не робейте!»

Из хроники сражения: «Весь рейд покрылся гулом выстрелов и криков. От нас сражались одними картечами и ружейными залпами почти в упор и крупным шведским судам, имевшим повреждения, было трудно спасаться от наших малых военных судов, легко передвигавшихся на гребле».

Первыми были отбиты наши же суда – бомбарда «Перун» и пакетбот «Поспешный», шведы даже не пытались их защищать и сразу бежали. Следующим был захвачен фрегат «Аф-Тролле», а потом начали сдаваться галеры и прочие суда. На туруме «Рогвальд» был захвачен помощник Эренсверда подполковник Розенштейн. Уже в полной темноте преследовали убегавшую адмиральскую туруму «Бьерн-Инерсида». Последняя отчаянно отбивалась, не желая сдаваться. Ее окружили наши каики. Канонерская лодка подпоручика Бабарыкина первой кинулась на абордаж, но в это время брошенная с турумы ядро попало в ее крюйт-камеру. Лодку разнесло в куски.

Из хроники сражения: «В час по полуночи неприятельское судно, будучи уже настигнуто и окружено шлюпками, учинило оно выстрел из всей своей артиллерии. Шлюпки хотели его абордировать; одна из них под командою лейб-гвардии поручика Бабарыкина первая на него наступила, но по несчастию от выстрела того судна была взорвана; почти весь экипаж ее убит или ранен; и храбрый офицер, его начальствующий, хотя и остался жив, но получил несколько ран, тяжелых и опасных». За свой подвиг Бабарыкин будет произведен в капитан-поручики и станет Георгиевским кавалером.

…Пламя взрыва на мгновение осветило поле брани и выстрелы смолкли. И в этот момент с турумы раздались крики.

– Братцы, спасите!

Это кричали захваченные в плен матросы с бомбарды «Перун».

– Робята, не боись, счас выручим! – раздалось в ответ с наших канонерских лодок.

Сражение продолжилось с еще большим ожесточением. Вскоре на «Медведе Броненосце» вспыхнули паруса, а еще через два часа он спустил флаг.

– Завалили-таки косолапого, даром что броненосец! Нашлась и на него рогатина! – смеялись офицеры преображенские да семеновские. – Господа, кажется, сегодняшняя охота подошла к концу!

Из письма секретаря Петра Турчанинова графу Безбородко: «Люди были оживлены. Бой продолжался более 14 часов, и никто и ничто не ослабевало. Право не видали, как время прошло. Преследование происходило на 20 верст в темноте при криках «ура». Об устали ни от кого не было слышно».

Над плесом опустилась безлунная ночь. Мрачную картину недавнего сражения освещали лишь столбы пламени – это шведы вдалеке сжигали свои транспорта, боясь их захвата. Позднее утром, наши насчитают под берегом за три десятка обгоревших днищ. Итак, все уже решилось. Впрочем, несколько азартных командиров галер и лодок рванули вслед за шведами на Ловизу и последние выстрелы смолкли лишь к четырем часам утра, когда преследователи подошли к крепости Свартгольма, что стояла в 20 милях к западу. Тогда же прямо из-под носа шведских береговых батарей были уведены и два госпитальных судна. На этом Роченсальмская баталия и закончилось.

* * *

Утром следующего дня Сергею Тучкову удалось разузнать, что старший брат Алексей, сражавшийся на флотилии Нассау-Зигена, остался жив и даже не ранен, несмотря на то что вопреки батюшкиному наставлению все же лез очертя голову в самое пекло. Устроившись все на тех же старых флагах за мачтой, Сергей чертал на обрывке бумаги грифельным карандашом:

Спустилось солнце в хладны воды,

Лазурны помрачились своды,

Покрыла землю черна тень;

Свои дела ты оставляешь

И тою мыслью засыпаешь,

Что паки ты увидишь день.

Но алчна смерть уж над тобою

Сверкает острою косою,

Тебя преобращая в прах!

Наместо дел мы продолженья

Или желаний исполненья

Встречаем с днем печаль и страх.

Природа нам напоминает,

Что быстро время угрожает

В ничтожество все обратить,

Что все исчезнет, прекратится,

И нам сие всечасно тщится

Живыми образы явить.

Мимо «Симеона» прошла лодка, то гвардейская молодежь отправились посмотреть остров Койрасари, где накануне была ставка короля Густава. Там офицеры нашли выбитую надпись, которая не только увековечивала на камне факт нахождения здесь короля, но и то, что на этом месте он пожаловал орденами двух кавалеров.

– Надо бы и нам увековечить свое здесь пребывание! – высказал мысль капитан Болотников.

Князь Дмитрий Волконский и подпоручик Федор Петрово-Соколово его поддержали.

Вооружившись зубилами, развеселые друзья выбили на замшелом граните под шведской надпись свою: «Флот его побит в присутствии его 4-го, истреблен 13-го, войска прогнаны 21-го августа».

Секретарь Турчанинов срисовал эту надпись в свое письмо императрице. Екатерине шутка гвардейская понравилась, и она целый день читала письмо придворным, неизменно прибавляя:

– А хорошо написали, мальчишки!

Что касается Слизова, то он в первый же день после сражения, не теряя времени даром, облазил все захваченные в плен шведские суда и остался ими весьма доволен.

Подуставши, капитан 1-го ранга раскрыл табакерку, набил трубку, привычно присел рядом к матросам призовой команды:

– Занюхаем горе табачком!

– А чего не занюхать-то, коль табачок имеется! – согласились те, степенно и не торопясь беря щепоть за щепотью