Держава и окраина. Н.И.Бобриков — генерал-губернатор Финляндии 1898-1904 гг. - Туомо Илмари Полвинен

Исполняя данное ему поручение, государственный советник Коробчич-Чернявский с помощниками из месяца в месяц усердно трудился, выясняя проблемы, связанные с убийством Бобрикова. Однако кроме уже покоящегося в могиле Шаумана, иных виновников найти не удавалось. Раздосадованное безрезультатностью следствия, Министерство юстиции в сентябре 1905 года приказало, наконец, с разрешения императора, расследование прекратить. Дело об убийстве Николая Ивановича Бобрикова было закрыто.

Летом 1904 года две центральные фигуры, влиявшие на политику России в Финляндии, были внезапно устранены со сцены. В то же время разразился серьезнейший кризис, сотрясавший основы системы самодержавия. Русско-японская война и революционные события 1905-1907 годов принесли Финляндии временное облегчение.

ИМПЕРИЯ И ОКРАИНА

В конце XIX-начале XX века проявились признаки обострения международного положения. Шло становление политических силовых группировок великих держав, и по мере обострения между ними противоречий в интересах, диктуемых в первую очередь империалистическими стремлениями и экономической конкуренцией, кризисы в большой политике следовали один за другим. Фоном этому почти во всех развитых тогда странах был мощный национализм, который во многих случаях был близок шовинизму. Развитое до крайности чувство национального достоинства, а также недоверие к намерениям противной стороны часто затрудняли мирное решение кризисов, ибо повсюду были предрасположены видеть оскорбления своей нации или ее достоинства. Политическое напряжение сразу же отражалось в военной области нарастанием год от года гонки вооружений, что в свою очередь опять-таки усиливало политическое напряжение. Этот заколдованный круг был разорван, наконец, Первой мировой войной, начавшейся летом 1914 года.

В империалистическом состязании между великими державами Российская империя была одной из участниц. По своим устремлениям она не слишком отличалась от других. Наряду с внешнеполитическими экспансионистскими стремлениями у империализма имелась также внутриполитическая — оборотная сторона. Для достижения успеха в международной конкуренции государству следовало быть «единым» и крепким. В отношениях между государствами кризисоопасным мог стать сепаратизм окраинных территорий, поэтому его следовало подавлять. Стремление к этому России, как и других великих держав, служило одновременно установлению единообразия и большей эффективности управления, а также удовлетворяло шовинистические настроения, проявлявшиеся в кругах коренной нации государства. К тому же это давало возможность попытаться отвлечь внимание общества от других нерешенных внутренних проблем.

По образу правления царизм оставался самодержавием, от которого уже отказались в Западной Европе. Согласно официальной идеологии, Российское государство зародилось и развилось до своего могущества, опираясь на принципы самодержавия. Отказ от монархического начала привел бы раньше или позже к развалу государства и прекращению его существования. По мнению защитников системы, Богом данное самодержавие означало воплощение души, воли и разума народа России в одной человеческой личности. Автократия отечески и заботливо действовала на благо всему народу. Поскольку самодержец стоял над всеми партиями, сословиями и группами интересов, он тем самым являлся для трудящихся масс символом освобождения, гарантией справедливости и гармонического развития. В это должны были верить и национальные меньшинства России.

В действительности же вера в это к моменту смены столетий была уже сильно поколеблена не только в кругах нацменьшинств, но и во всем русском обществе. С развитием процесса индустриализации приспособление общества, структура которого становилась все более сложной, к абсолютистскому образу правления, выстроенному на традициях XVII века, оказалось непосильной задачей. Национализм завоевал место среди национальных меньшинств. И в самой России движение трудящихся пошло своим путем, а официальные представления о монархизме крестьян подрывались вспыхивавшими в сельской местности широкомасштабными волнениями. Поднимавшийся «средний класс» стремился участвовать в институтах власти. Из-за присущих порядку Николая II слабости координации и отсутствия последовательности недоверие росло и среди руководящей элиты.

В придачу к недостаткам властвующей системы страна не имела правительства в современном понимании этого слова. Министры были подчинены прямо императору, и отношения между ними осложнялись разногласиями и постоянной борьбой за власть. Наряду с «правительством», а временами даже оказываясь над ними, действовала состоявшая из фаворитов придворная камарилья, изменения в составе которой происходили часто. Ленин говорил, что тогда в России существовало два правительства: «официальное» — кабинет министров и «неофициальное» — придворная камарилья. Витте причисляет к ним еще третью силу, характеризуя государственную систему России на рубеже веков как «полицейско-дворцово-камарильный режим». Значение полиции становилось все более важным с начала 1890-х годов по мере нового подъема революционного движения. Возникавшие в промышленности забастовки и связанные с ними волнения, демонстрации студентов и особенно вспыхнувшие на Украине большие крестьянские восстания вызывали серьезную тревогу у правящей элиты. Как социал-демократическое, так и социал-революционное движение были на подъеме, стабилизировалась и либеральная оппозиционная группировка.

В ситуации, когда росли опасности для системы, отсутствие у правительства «линии» вызвало критику и со стороны консерваторов. Уже в ноябре 1896 года генеральша Богданович записала в своем дневнике: «Правда, здесь (в Петербурге — Т.П.) все как-будто распускается, министры думают только о том, чтобы подольше удержать свои портфели, грызутся между собой. И каковы эти министры? — Говорить не хочется».

Осенью 1898 года сам Победоносцев предупреждал императора о том, что, с его точки зрения, русское общество быстро изменяется. По мере проникновения в страну западноевропейского капитализма народ просыпается от вековой спячки. Собственность распределяется более неравномерно, чем прежде, и начинают спрашивать, почему надо терпеть привилегию очень немногих обогащаться и что это за правительство, которое позволяет происходить всему этому. Ситуация поставила перед царем и правительством совершенно новые проблемы, для решения которых старых, основанных исключительно на применении силы мер было недостаточно. Иначе говоря, уже и по мнению Победоносцева требовалась цельная программа действий, основанная на реалистической оценке положения. Но дать хотя бы наметки такой программы обер-прокурор Синода оказался не в состоянии, поскольку считал, что одновременно и принципы самодержавия, безусловно, должны неколебимо оставаться в силе.

Три года спустя, летом 1901 года, бывший статс-секретарь Половцов уже не сомневался, что царящий беспорядок долго продолжаться не может. Принципиальной, продуманной и твердо осуществляемой линии не было видно ни в чем. Все происходило по отдельности, случайно, направляемое когда какой влиятельной персоной или авантюристом. Молодой царь проявлял свою самодержавность спорадически, без предварительного обдумывания и связи с общим ходом дел. Авторитет правительства был утерян, и Половцов считал уже совершенно ясным, что избегать учреждения Совета министров более невозможно.

Неудовлетворенность правительством, вызывавшаяся различными причинами, распространилась вплоть до ближайшего окружения императора. В феврале 1899 года, в связи со студенческими демонстрациями, архиконсервативный дядя императора Великий князь Сергей Александрович, облегчая душу, писал младшему брату Павлу: «Скажу тебе прямо, что при таком шатком режиме сил нет служить, руки опускаются и теряешь