Мы, аристократы 4 - Бастет

Через неделю после начала каникул Ромильда написала мне письмо. Мы не договаривались об этом, но я всё равно был рад. У неё всё было хорошо. Отец в клинике на хорошем счету, мама купила новую летнюю робу, маленький братишка уже читает и на днях наколдовал свой первый Люмос. Она беспокоилась за меня, и я ответил ей сразу же, как только прочитал её послание. У меня тоже всё хорошо, погода отличная, играем в квиддич и изучаем ведение родовой экономики. Спасибо за письмо, увидимся.

В этих коротеньких совиных посланьицах, определённо, что-то есть.

23

Волшебная железная дорога «Лондон-Хогвартс» была построена в начале века. Была она построена от удивления уникальным чудом магловской техники под названием «паровоз». Дорога использовалась несколько раз в году для перевозки учеников и на самом деле была почти не нужна, потому что волшебники перемещались по миру другими способами. Строилась она в первую очередь для маглорожденных школьников — и, разумеется, организаторам этой затеи было всё равно, как будут добираться в Лондон грязнокровки со всей Британии. Маглы ведь как-то это делают, верно?

Если бы хогвартская дорога была построена ради прибыли, она до сих пор не окупилась бы. Но она была подарком школе от тогдашнего попечительского совета, в который входил и мой прадед. Дорога оказалась удобной и для чистокровных, которым проще было сразу засунуть своих малолетних чад в поезд под школьную ответственность, чем вместе с ними дожидаться прибытия поезда в Хогсмиде, а для их детей, непривычных к магловскому транспорту, она была немалым развлечением.

Для управления поездом использовали магловских машинистов. Верхушка магловского правительства — не вся, а только та её часть, которой положено — знала о существовании магического мира. Не управляла и не распоряжалась им, не принимала его отчётность, не использовала его никак — только знала. Это была одна из многих странных британских традиций, уходивших корнями в древность и неизвестно зачем существующих и поныне. У волшебной Британии было разрешение привлекать к работе железной дороги магловский персонал, и этим пользовались — нанимали на день, а затем обливиэйтили. Только разносчицу сладостей незачем было обливиэйтить, её нанимали в хогсмидском «Сладком королевстве».

При желании можно было легко обойтись без железнодорожного вояжа — если ты не маглорожденный, конечно. А если твой опекун — глава попечительского совета школы, можно было хоть каждый день путешествовать прямо из Хогвартса домой и обратно, что мы с Эрни и делали во втором семестре. Злоупотребление положением, скажете? А вы сначала возглавьте попечительский совет, тогда и поговорим.

Поэтому на каникулах мы, как обычно, обошлись без путешествия на «Хогвартс-экспрессе». В школу мы вернулись через транспортный камин и только за ужином узнали, что вместе с Невиллом Лонгботтомом на поезде приехали и его родители. За гриффиндорским столом среди разновозрастных детей и подростков затесались и двое взрослых, уже начинающих седеть.

Если бы не эта седина и не преждевременные морщинки на лбу и у глаз, их можно было бы принять за школьников. В их поведении не было ничего, что говорило бы о возрасте. Они озирались вокруг с наивным неконтролируемым восторгом, ничем не отличаясь в этом от одиннадцатилеток, впервые приехавших сюда учиться. Мужчина, высокий и узкоплечий, с удлинённым лицом и мягкими волосами неопределённо-русого цвета, был похож на своего сына, бойкая темноволосая женщина довольно-таки заурядной внешности чем-то была похожа на их обоих. Родители Невилла оживлённо переговаривались с учениками, реагируя на их слова с искренним интересом. Невилл сидел по одну сторону от старших Лонгботтомов, Гермиона — по другую и на протяжении всего ужина что-то втолковывала им с видом, исполненным собственной значимости. Сам Невилл относился к присутствию родителей неоднозначно, к радости и сыновней любви на его лице примешивались озабоченность и беспокойство.

За преподавательским столом тоже сидело новое лицо, осанистое, пожилое и весьма упитанное. Хотя о Горации Слагхорне было объявлено давно, в Хогвартсе он появился только после весенних каникул. Это он когда-то научил меня варить зелья, и хотя я совсем не помнил ни самого Слагхорна, ни его уроков, зелья я варить умел и варил их не без удовольствия. Значит, он был хорошим преподавателем, не чета Снейпу. Держался Слагхорн внушительно, он знал себе цену, но внимательный взгляд мог обнаружить, что он чего-то побаивается.

Дамблдор впервые за долгое время выглядел довольным и напоминал кота, втихомолку слизавшего у хозяйки миску сметаны. Это настораживало.

У хаффлпаффцев и равенкловцев не происходило ничего необычного. Финч-Флетчли исподтишка наблюдал за мной, но это было объяснимо. Видимо, он делал это и прежде, только я не обращал внимания. Седрик Диггори переглядывался с Флёр Делакур, всему Хогвартсу еще с бала было известно, что она позволяет ему ухаживать за ней. С Октавией я встретился взглядом еще на входе в зал и поклонился ей издали с подчёркнутой церемонностью. Она всегда держала Диаса с Россетом на растоянии и теперь они, похоже, разочаровались если не в ней, то в возможности сдружиться с ней. За столом они сидели с Луной Лавгуд, которой было всё равно, с кем общаться на тему странных существ, но дружбы у них тоже не сложилось. По их словам, это был полный мозговынос, хотя и забавный.

Дафна в последнее время садилась за стол рядом с Виктором Крумом, а Диана, Астория и Ромильда сидели, как всегда, напротив нас. Удобно, не нужно выворачивать голову и тянуть шею, если вдруг захочешь на кое-кого взглянуть. Мне вообще было удобно с Ромильдой — это Октавии требовалось при встрече целовать ручку и всячески доказывать свою куртуазность и её исключительность, а Ромильде я просто сказал «привет» и задержал шаг, когда мы шли на ужин. Нет, это была не грубость и не небрежность, это было то, чего достаточно.

Когда ученики собрались за столами, со своего золотого трона поднялся Дамблдор. Одарив зал лучистой улыбкой, директор сообщил, что сегодня здесь присутствуют родители Невилла Лонгботтома, пострадавшие от Пожирателей в Первую Магическую и наконец-то исцелившиеся от тяжёлых травм, нанесённых пытками. Он добавил, что исцеление наступило после того, как они были взяты из клиники на домашнее попечение, и что любовь близких совершила то, чего не смогла сделать медицина. Мадам Спраут согласно закивала, мадам Помфри умилённо вытерла глаза, директор зааплодировал, повернувшись к гриффиндорскому столу, а вслед за ним и ученики. Невилл хмурился, он никогда не любил избытка внимания, его родители улыбались и хлопали вместе со всеми, словно речь шла не о них. В заключение Дамблдор попросил Лонгботтомов с