Смоленское сражение - Андрей Иванович Еременко

получилось. Дело в том, что Генштабом не был использован тот метод приведения в боевую готовность войск, которому в нашей армии всегда так много уделяли внимания. Во время боевой подготовки войск ни одна инспекция не проходила без этого мероприятия. Речь идет о боевой тревоге. Вот этой-то боевой тревоги и не было объявлено войскам, а ведь она как раз и предназначалась для обстановки подобно той, которая сложилась в канун нападения врага.

День 21 июня был именно таким днем, когда объявление боевой тревоги стало совершенно необходимым и единственно верным мероприятием.

Готовность № 1 у моряков соответствует тревоге в сухопутных войсках. По боевой тревоге части переходят в полную боевую готовность, танки полностью заправляются горючим и вооружаются полным комплектом боеприпасов, так же поступает артиллерия. Выходят из района казарм и лагерей в назначенные заранее районы в 2–4 км от места дислокации, маскируются и готовятся к бою. Здесь они получают боевую задачу, если эта тревога связана с началом войны или дается отбой тревоги, если она связана с учебной тревогой. Авиация по боевой тревоге переходит на полную боевую готовность – самолеты расчехлены, залиты горючим и снаряжены боеприпасами, летчики в самолетах ждут команды на вылет или команды отбой, если это учебная тревога.

Таким образом, если бы была объявлена боевая тревога сухопутным войскам и авиации, то совершенно по-иному развивались бы события самого первого момента войны. Объявление боевой тревоги и было бы наиболее верным практически исполнением указаний Политбюро о поднятии боеготовности войск.

Некогда великий Суворов утверждал в отношении выигрыша времени. Он говорил, что минута дает выигрыш боя, час – сражения, день – войны. Выигрыш в 10 часов в условиях того времени дал бы нам возможность избежать многих из тех драматических событий, которые произошли в первые часы войны.

Что стоило поднять трубку телефона ВЧ и сказать командующим военными округами: «Поднять войска по боевой тревоге, директиву о дальнейших действиях получите», вот и вся фраза, которая коренным образом изменила бы начало хода войны. Вероятное развитие событий в случае объявления боевой тревоги нашим сухопутным войскам и авиации, например, представляется мне в виде воздушного сражения. Оно стало бы неизбежным, если бы наша авиация по боевой тревоге была приведена в положение «к бою». Ведь авиация противника в большинстве случаев была нацелена на наши аэродромы.

На подходе к ним фашистские стервятники попали бы под удары нашей авиации, которая к этому времени была бы поднята в воздух. Воздушное сражение разразилось бы на широком фронте с участием с обеих сторон, примерно по 2000–3000 самолетов. Это была бы небывалая воздушная битва, и стоила бы она противнику очень дорого. В действительности же авиация пограничных округов попала под удар врага на аэродромах в зачехленном состоянии. Следует сказать и о первой директиве наркома обороны и начальника Генерального штаба, которая обязывала войска вести бой в случае нападения противника, и, конечно, должна была быть получена минимум за несколько суток до начала войны, а она была получена рядом штабов уже после начала войны. Первый командующий Западным фронтом Н.Г. Павлов, когда я принимал от него Западный фронт, рассказал мне следующее:

«После того, – говорит он, – как противник уже отбомбил ряд аэродромов и городов, примерно в 7–8 часов 22 июня 1941 г. начальник штаба округа доложил мне директиву наркома и начальника Генерального штаба и изложил задачи, которые поставлены войскам этой директивой.

В заключение, – добавил он, – директива запоздала, а возможность выполнения большинства задач уже сорвана сложившейся обстановкой». Ответственность за это Павлов не без оснований возлагал на Генеральный штаб.

Я задал вопрос Павлову: почему не были подняты по боевой тревоге войска округа, как это положено делать в такой обстановке?

– Приоритет объявления боевой тревоги, – сказал он, – принадлежит Генеральному штабу, а я, как командующий округом, имел право поднять по боевой тревоге только одно соединение.

Здесь следует уточнить один вопрос, чтобы не было неясностей.

Когда командир любого ранга принимает решения на действия войск, то начальник штаба немедленно отдает предварительное распоряжение подчиненным войскам, чтобы они знали о предстоящих действиях и готовились к ним, а когда они получали приказ или директиву, то были уже, по существу, готовы к действиям. Выиграть время. В этом главная суть предварительных распоряжений. Так должно было быть. Надо было немедленно приказать военным округам поднять войска по боевой тревоге и ожидать директивы, в которой будут поставлены боевые задачи.

Вот это-то, самое главное, и не было сделано. В последующем, уже в ходе Великой Отечественной войны Генштаб проявил себя, как говорят, настоящим «мозгом» армии. Он умело осуществлял руководство войсками фронтов и всеми Вооруженными Силами страны, умело планировал оперативно-стратегические операции на театре военных действий и, как правило, все проводимые операции были обеспечены резервами, вооружением, боеприпасами и другими материальными средствами. Наш Генеральный штаб, безусловно, достоин похвалы за ту большую и напряженную работу, которую он провел в годы Великой Отечественной войны.

В заключении я хотел бы сказать совсем коротко о том, как были освобождены от фашистов город Смоленск и Смоленская область.

После Сталинградской битвы мне довелось командовать Калининским фронтом и принимать непосредственное участие в боях за города района этой области. Памятен для нас был приезд Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина. Он рассмотрел составленный штабом фронта план Духовщинско-Смоленской операции и утвердил его. В целом Калининскому фронту предстояло решать сложные оперативные задачи. Ведь он располагался на одном из важнейших стратегических направлений – в междуречье Западной Двины и Днепра, вошедшем в историю под названием Смоленских ворот. Это направление являлось ближайшим путем из центра России в Западную Европу, и тот, кто владел рубежом Велиж – Духовщина – Ярцево, тот владел ключом от древнего Смоленска. Этим кратчайшим путем и стремились прорваться к Москве многие наши враги. Этот же путь на Москву избрал и Гитлер в 1941 г., уверенный, что за полтора-два месяца покончит с Советским Союзом. Казалось, здесь сама природа создала ключевую позицию, одинаково важную для тех, кто стремится на восток, и для тех, кто шел на запад. За этим мощным естественным рубежом, занятым противником и запиравшим Смоленские ворота, открывался оперативный простор в двух направлениях на северо-запад к берегам Балтийского моря и строго на запад к Восточной Пруссии.

Перед войсками Калининского фронта была поставлена задача подготовиться и провести Духовщинско-Смоленскую операцию в тесном взаимодействии с войсками Западного фронта с задачей освободить от фашистских захватчиков город Смоленск и Смоленскую область.

Когда 5 августа 1943 г. Верховный Главнокомандующий И.В. Сталин, будучи на Калининском фронте, после моего подробного доклада утвердил план проведения Смоленской операции,