Русская культура - Дмитрий Сергеевич Лихачев

Как это возможно? И что значат слова Апокалипсиса: «Времени больше не будет»?

Если времени не будет, если воскреснут мертвые, т. е. все прошлое, то времени в нашем его ощущении (я не говорю «понимании», ибо понимания времени у нас вообще нет) вообще не существует. Время – наше субъективное восприятие мира.

Мы смотрим в окно быстро мчащегося поезда. Ребенку кажется, что существует в настоящий миг только то, что он видит в окне. Того, мимо чего мы промчались, больше не существует. То, к чему мы приближаемся, еще не существует…

Муравью, ползущему по плоской поверхности, кажется, что то, мимо чего он прополз, уже не существует.

Настоящее – это звук, снятый с пластинки иглой проигрывателя. Но прошлое и будущее на этой пластинке есть, существует, неистребимо… Этим решаются нравственные проблемы: каждый человек, существовавший, существующий и кому еще надлежит существовать, представлен перед Страшным судом, совершающимся постоянно, во всех своих поступках и помыслах. «Срока давности» нет. Ни для плохого, ни для хорошего… Древняя Русь не исчезла. Она существует, и в отношении ее наш тенденциозный «суд истории» недействителен. Есть Высший суд, находящийся над временем.

Вот почему нельзя совершать плохое для хорошего, губить людей во имя «счастливого будущего». Настоящее не трамплин для будущего. И т. д.

Вот почему, кстати, возможно предвидение будущего и общение с прошлым, «умершими» (по-настоящему никто не умирает). Кстати, необходимо обладать суеверной самоуверенностью, чтобы отрицать многочисленные факты предсказаний или общения с умершими.

Уверен, возможность «передвижек» человека в прошлое и будущее будет доказана физиками. Физики уже подошли к правильным представлениям о времени.

Вопрос о надвременном характере (сущности) мироздания для меня абсолютно ясен. Я не просто верю, – я уверен в том, что мой ответ ясен и соответствует действительности. Иначе все существующее лишено смысла. Если все проходит, то нет смысла существования чего бы то ни было.

Теперь коснемся другого вопроса, в ответе на который я менее уверен, но верю. Если все существующее находится вне времени, а время есть только форма проявления надвременно существующего, то свободен ли человек в своих поступках, в своем поведении, отвечает ли он за то, как живет?

Прежде всего обращу внимание на то, что понятие ответственности очень сложное. Приведу такой пример. Камни существуют тысячелетиями и не меняются. Ответственны ли они за свою ценность? Существует гранит, существуют алмазы. Ценность их различна. Существуют дурные люди и хорошие. Каждый отвечает за то, какой он. А может ли он отвечать за свой поступок? Иначе говоря, свободен ли человек, живя в надвременности?

В богословии есть понятие синергии. Я думаю, что в аналогичном тому положении, в котором проявляет себя Бог, находится и человек. Его поступки и свободны, и предопределены одновременно. Время есть не только способ восприятия мира, но и форма проявления свободы человека. Свободен не только человек – свободна природа (это хорошо выразил Тютчев)[99].

Как совмещаются два начала – время и надвременное, трудно представимо. Вернее сказать, просто не представимо. Но мало ли что непредставимое обнаруживается в бытии! Современная математика и физика разве не обнаруживают многое, что не представимо?

«Времени больше не будет»! Значит, в конце существования жизни на Земле во времени не будет нужды. Какой смысл существования Жизни вообще – нам знать не дано. И я могу догадываться почему, с нравственной точки зрения. Ибо если бы мы знали ответ на это «почему», знали бы точно (а не только свободно верили в существование Бога), мы были бы лишены свободы. Знание не только достигается свободой, но и лишает на последних своих ступенях свободы человека. Поэтому-то Бог открывается только тем, у кого вера в него достигает уверенности знания, т. е. только святым.

Теперь постараюсь ответить на третий сложнейший вопрос. Я говорил о Боге. Но о Боге и богах свидетельствуют разные религии, а в религиях разные вероисповедания. Кто прав?

Ответ на этот вопрос люди обычно получают от родителей. Наиболее взыскующие истины могут найти его сами, если станут внимательно изучать религии с точки зрения того, на какое количество вопросов («проклятых вопросов») отвечает та или иная вера. Если она соответствует большему количеству вопросов, дает наисовершеннейшие ответы, особенно на нравственные требования, – она и наиболее верная. Но при этом необходимо учитывать и национальные традиции, национальные уклады, так как болт охватывает винт.

Что для меня лично самое важное в православии? Православное (в отличие от католического) учение о триединстве Бога. Христианское понимание Богочеловечества и Страданий Христа (иначе не было бы оправдания Бога) (кстати, спасение человечества Христом было заложено в надвременной сущности человечества). В православии для меня важна сама древность обрядовой стороны церкви, традиционность, постепенно отменяемая даже в католичестве. Экуменизм несет в себе опасность безразличия к вере.

Пока всё…

Есть вопросы, на которые я не знаю ответа. Думаю, на эти темы вообще нельзя говорить. Любовь. Вера… Об этом следует молчать. Отцы Церкви говорили: «Кто много и пристально на солнце смотрит, у того глаза повреждаются; кто Бога любопытно рассматривает, у того ум помрачается…»

Когда погибла Вера, моя дочь, мир для меня вдруг потерял цвет. Я не различал красок. В ее комнате все осталось, как при ней. Мне хочется думать, что она просто вышла ненадолго… Человеческие события не кончаются внезапно, а служат началом чего-то нового. Мне хочется так думать…

А самым страшным в жизни мне кажутся две вещи: предательство и смерть. Смерть все-таки страшна. Но предательство – страшнее…

Мы редко и слишком мало думаем о смерти. О том, что все мы конечны, что все мы здесь – на очень короткое время. Забывчивость эта помогает расцветать подлости, трусости, неосторожности… В человеческих отношениях важнее всего быть осторожным: не обидеть, не поставить другого в неловкое положение, не забыть обласкать, улыбнуться…

Молитва играет роль монолога. Ею герой выражает свое душевное состояние, но не индивидуальное, а типизированное.

Икона всегда имеет в виду молящегося. Она обращена к нему. Она принимает его молитву, утешает его и наставляет. Такое есть отчасти и в некоторых произведениях Нового времени, но только «отчасти». В иконописи – третий (кроме иконописца и самого произведения) очень силен.

Отчасти такое же положение у читателя древнерусского произведения. Поэтому в нем так сильны ораторские черты. Любая прямая речь, диалог в литературном произведении рассчитаны на то, чтобы быть прочитанными читателем.

Искусство прямой речи в Новое время сказывается в том, что автор как бы забывает о читателе. Это особенно ясно в произведениях удивительного мастера прямой речи – Достоевского.

Атанас Далчев с необыкновенной