Ханское правосудие. Очерки истории суда и процесса в тюрко-монгольских государствах: От Чингис-хана до начала XX века - Роман Юлианович Почекаев

Волк не ест овец

В прежние времена, говорят, жил один деспотичный хан, который все в стране устраивал по-своему. Однажды этот хан сказал своему тушимелу:

– Я назначу тушимелом по разбирательству тяжб человека, который верно ответит на мои слова. Ты объяви об этом и собери мне мудрых людей!

Тот тушимел, как и приказал хан, дал объявление и собрал несколько мудрецов. Хан, сидя на желто-пестром тигровом троне, спросил у одного [из них]:

– Я считаю, что волк не ест овец. Согласен ли ты с этими словами? Если согласен, то объясни, почему!

Тот человек решил ответить так, чтобы угодить хану:

– Волк не ест овец, потому что жалеет их, – ответил он.

– Ай, я же сказал, что волк не ест овец! Если же следовать твоим словам, то получается, что волк все-таки овец ест!

– Это видимо так! – пролепетал он и попятился назад. Тогда хан без всякого почтения выставил его.

Следом пришел еще один человек и ответил:

– Нет, волк не ест овец, когда он сыт. Мои слова абсолютно верны.

Когда он так сказал, то хан прогнал его с руганью.

Последним пришел Аргачи, и хаган [сказал ему]:

– Ну, Аргачи, ты слышал, я считаю, что волк не ест овец! Объясни мне причину, почему волк не ест овец!

– О, Хан-эзен[209] мой, какой же смельчак посмеет перечить Вам, который подчинил всех нас с головой, в то время как по всей стране и в каждом хошуне Вы установили все по-своему. Я тоже считаю так же, как и Вы! – ответил [Аргачи].

– А! – обрадовался хан. – Только Аргачи ответил так, как мне нравится, – сказал он собравшимся сайдам и тушимелам. И вновь похвалив Аргачи, назначил его тушимелом, по разбирательству тяжб, говорят [Arγači, 1990, q. 59–60].

С одной стороны, в данном сюжете, безусловно, поднимается проблема зависимости суда от верховной власти и администрации. Хан, который в сказке сразу же характеризуется как «деспотичный», решил назначить тушимелом – чиновником для разбирательства тяжб – человека, чьи ответы ему понравятся. И Аргачи находит правильный ответ, тем самым демонстрируя свою лояльность хану и, соответственно, получая искомую должность[210]. С другой же стороны, в данной сказке можно обратить внимание на то, что хан отдает предпочтение представителю простонародья перед более знатными и высокопоставленными претендентами.

Подобный подход, по-видимому, отражает реальную историческую ситуацию в Джунгарском и родственном ему Калмыцком ханствах, когда в процессе централизации государства и укрепления ханской власти правители и в самом деле ставили на административные и судебные должности простолюдинов, хотя это и вызывало «обиду» родовитой знати [Бакунин, 1995, с. 147; Златкин, 1983, с. 267–268, 270]. Такую практику начал применять еще в середине XVII в. один из первых джунгарских правителей – Батур-хунтайджи (1635–1654), однако ее расцвет приходится уже на первую половину XVIII в. [Почекаев, 2021а, с. 56, 71, 76]. Тогда же, по всей видимости, и формируется цикл сказок об Аргачи [Носов, 2022, с. 40–41].

Во всем есть черный след этих рук

Говорят, давным-давно в одном кочевье правил строгий Ван-нойон. Этот нойон постоянно отправлял по служебным делам одного честного тушимела в сопровождении лучшего адъютанта, чтобы вместе с изучением обстановки в кочевьях на местах разрешать тяжбы подданных граждан. Был у этого Вана еще один молодой тушимел, который под тем или иным предлогом всегда уклонялся от далеких поездок. За день он обходил ближайшие айлы в цахаре[211], пил тепленькую и веселился, а вечером шел в дом отлучившегося по делам честного тушимела и устраивал «праздник греха».

Прознала об этом жена лучшего адъютанта, что был отправлен сопровождать честного тушимела, разозлилась и сообщила об этом жене Вана. Когда жена Вана рассказала об этом дурном поступке молодого тушимела, то Ван-нойон рассердился и поручил своему тушимелу, разрешающему тяжбы, расследовать это дело и строго наказать [виновных].

Чиновник, разрешающий тяжбы, выведал все у жены лучшего адъютанта, тотчас же вызвал жену честного тушимела и строго допросил ее. Эта женщина закричала в ответ, словно вор [на голове которого шапка горит]:

– Молодой тушимел развлекается не со мной, а с женой лучшего адъютанта!

Когда привели молодого тушимела и стали допрашивать, то он сказал:

– О великий тушимел суда, ни с кем из них я не развлекался! Пожалуйста, соизвольте избавить меня от дела, порочащего мое имя! – попросил он о спасении и преподнес [тушимелу, разрешающему тяжбы] десять лан[212] серебра.

Тогда тушимел, разрешающий тяжбы, подумал:

– Эти две женщины обе не чисты [перед законом], – и, не став разбирать, кто прав, кто виноват, наказал каждую двадцатью семью ударами плети. Затем отправил их со словами:

– Больше не совершайте таких развратных поступков, что порочат ваше имя.

А также он распространил указ: «С этого времени молодым людям запрещается по вечерам посещать дома тушимелов и сайдов, которые отбыли по служебным делам».

Как только честный тушимел и лучший адъютант вернулись домой, их жены, каждая по-своему, поведали им о вышеупомянутом деле и попросили привлечь тушимела, разрешающего тяжбы. Честный тушимел и лучший адъютант устыдились и, рассердившись, отправились к Вану.

– Соизвольте разобраться в этом мерзком деле, что опорочило наши имена! – попросили они и возбудили тяжбу.

Ван рассердился из-за того, что, с одной стороны, он вынужден был реагировать на обращение честного тушимела и лучшего адъютанта, а с другой – из-за того, что разрешающий тяжбы чиновник совершил глупый поступок, и от безвыходности пригласил разбирающего тяжбы в соседнем кочевье Аргачи и попросил его:

– Будьте добры, хорошенько разберитесь в этом деле! – попросил он. Аргачи все внимательно выслушал и ответил:

– Разобрать это дело очень легко! Ван-нойон, вы самолично отправляйтесь в суд, спрячьтесь за занавеской и послушайте!

Ван-нойон согласился с этим, отправился в суд, сел за занавеску и стал слушать. Привели молодого тушимела. [Жене честного тушимела и лучшего адъютанта] Аргачи вручил по толстой плети и сказал:

– Во всех деяниях, за которые вас обеих осудили, есть черный след этих рук. Вы обе, [можете] отомстить, отхлестав [хозяина] этих рук!

Жена честного тушимела, зная, насколько тяжела ханская воля, несколько раз слегка ударила молодого тушимела своей плетью и отошла в сторону. Жена лучшего адъютанта, крепко сжав в руках кожаную плеть, от нанесенного ей оскорбленья изо всех сил стала хлестать молодого тушимела с головы до ног и по лицу. Не вынеся боли от плети, которая проникала до мяса, молодой тушимел, плача, взмолился [о пощаде] и рассказал все как есть.

Увидевший все это Ван-нойон разгневался пуще прежнего, повелел тут же связать молодого тушимела, выдать ему еще