Легенды нелегальной разведки. Из истории спецслужб - Иосиф Борисович Линдер

Ознакомительный фрагментпослу России в Швеции И. Ю. Трубецкому инструкцию по применению специальных составов. В качестве контейнеров для доставки секретных посланий использовались полости в предметах быта, одежде и даже орудийные ядра, а во время сражений петровские войска применяли сигнализацию (условные огни и выстрелы) для подтверждения получения шифровок.

В 1762 году вместо ликвидированной Канцелярии тайных розыскных дел была учреждена Тайная экспедиция. Причем одно ее отделение действовало в Санкт-Петербурге, а другое в Москве. В 1763–1764 годах Тайная экспедиция находилась в ведении Н. И. Панина, который также руководил Коллегией иностранных дел. (Правильнее сказать, что Панин курировал Тайную экспедицию, а на практике ею руководил С. И. Шешковский [до 1794 года], а после него — А. С. Макаров [до 1801 года].)

В своей работе и Панин, и Шешковский, и чиновники рангом помельче руководствовались правилами того времени: «Дипломат XVIII века <…> был вправе вербовать себе открытых сторонников и тайных осведомителей, осуществлять подкуп официальных лиц, что вообще было в порядке вещей». Денег на организацию агентурных сетей за границей (в том числе агентов влияния) тогда не жалели. Только в Польшу на специальные цели в 1763 году было направлено более одного миллиона рублей (!) — огромные по тем временам средства.

Но эти средства были оправданны. Вот пример: в сентябре 1762 года король Франции Людовик XV направил своему послу и одному из главных резидентов в Петербурге барону де Бретею инструкцию, в которой определил цель своей политики в отношении России — удалить ее от европейских дел: «Все, что может ввергнуть ее в хаос и заставить вновь погрузиться во тьму, отвечает моим интересам»[6]. Полгода спустя эта же линия была подтверждена в инструкции маркизу де Боссе: «Нациям, придерживающимся здравой политики, не подобает безмятежно взирать на то, как Россия, едва сбросив свои прежние варварские одежды, стремительно пользуется новым своим положением, чтобы расширить свои границы и приблизиться к нам. Страна, которая может послать за свои пределы великолепные армии, чья торговля простирается до самых скрытых и отдаленных точек Азии, чьи войска нынче закалены в боях, а власть государя абсолютна и деспотична, должна с полным основанием почитаться опасной»[7].

Уважаемые читатели, а не напоминают ли вам эти геополитические высказывания цитаты современных политиков из числа наших заклятых друзей?

В череде непрерывных и многоплановых интриг, побед и поражений интерес всегда вызывают судьбы отдельных людей, выполнявших нелегальные миссии под тем или иным прикрытием. Расскажем одну из историй.

Граф Андрей Кириллович Разумовский, светский красавец, вхожий в круг наследника российского престола Павла Петровича, несколько суток не спал. Его любимая женщина мучилась тяжелейшими родами. За роженицей следили лучшие европейские врачи, но… ничего не предпринимали. Ребенок умер в утробе матери, а следом, 15 апреля 1776 года, в страшных мучениях покинула этот мир и сама роженица, великая княгиня Наталья Алексеевна Романова, до крещения в православии — принцесса Вильгельмина Гессен-Дармштадтская, первая супруга великого князя Павла Петровича, которому еще только предстояло стать императором.

Узнав о ее смерти, граф заперся у себя, однако его уединение прервал шевалье де Корберон, который впоследствии записал в своем дневнике (и в письме к своему брату от 26 апреля 1776 года): «Как только граф Андрей меня увидел, так зарыдал, причем и я не мог удержаться от слез. “Ах, какой ужас, какой ужас, — воскликнул он. — Мой друг, кого мы потеряли!.. Она сама всех утешала, и так как я всегда имел честь пользоваться ее вниманием, то мне последнему она сказала: “Мы с вами увидимся когда-нибудь, мы созданы для того, чтобы увидеться”».

Государыня никаких добрых чувств к невестке не испытывала и с самого начала готова была подозревать в чем угодно. «Разведка донесла», что ребенок, который должен был родиться, не обязательно от ее сына. Поэтому сердце Екатерины не дрогнуло: она предпочла избавиться от «спорного» ребенка, чем допустить появления «байстрюка». Поэтому она не разрешила помогать при родах.

Уже через несколько минут после смерти великой княгини государыня вошла в покои Вильгельмины и тщательно обыскала все ящички. Величайшая интриганка столетия, она безусловно нашла то, что искала: в одном из секретных ящичков лежала аккуратная стопка писем, перевязанная цветной лентой. Это была любовная переписка великой княгини и графа Андрея Разумовского.

Они были очень похожи друг на друга, как брат и сестра, — молодой морской офицер граф Андрей Разумовский, герой Чесменского боя, командир личного фрегата самой императрицы, и пассажирка его корабля, путешествующая в Кронштадт в сопровождении военной эскадры, — гессенская принцесса Вильгельмина, невеста сына Екатерины.

Возможно, это была страстная любовь, вспыхнувшая с первого взгляда, возможно, между молодыми людьми ничего и не было, и ребенок, который так и не родился, действительно был от Павла, но это путешествие с платоническим или плотским секретом сыграло свою роль в будущей истории Российской империи.

Переписка стала роковой для всех участников треугольника, ведь в историю Павел I вошел как человек крайне подозрительный, непоследовательный в отношениях и очень ревнивый.

Почившая великая княгиня не удостоилась положенного по статусу ритуала прощания. Тело несчастной в закрытом гробу ночью перевезли в Александро-Невскую лавру в обычной карете и похоронили в усыпальнице Благовещенской церкви. А возлюбленный Вильгельмины, граф Разумовский, тут же получил строгое предписание отбыть в Ревель и не показываться при дворе под страхом жестокого наказания. Но… Это трагическое событие стало началом карьеры графа на закулисной дипломатической арене. У него еще будут романы, однако не «сердечные», как с Вильгельминой, а «по необходимости», в осуществление интересов внешней политики России.

Разумовский никому и никогда не позволял унижать себя. Однажды, будучи вызванным на допрос с пристрастием к всесильному руководителю Тайной канцелярии Шешковскому, он исхитрился посадить на пыточное кресло самого Шешковского. Подчиненные от души пороли пятую точку хозяина, не подозревая, кого истязают, а Разумовский спокойно забрал свидетельствующие против него бумаги со стола и покинул здание. Другого бы сгноили, но Екатерина была в полном восторге от выходки молодого графа, с которым связывала одну из своих задумок: Разумовский должен был тайно договориться о размещении русского военного флота в удобных с геополитической и военно-стратегической позиций гаванях Апеннинского полуострова.

Россия в ту пору не имела постоянных дипломатических отношений с маленькими итальянскими государствами, и практичная Екатерина решила наладить их. В 1777 году она откомандировала 25-летнего графа Андрея Разумовского на должность «чрезвычайного посланника при дворе короля Неаполя Фердинанда IV в ранге министра с полной мочью». Это был высокий дипломатический статус, но и задача перед молодым графом стояла ответственная.

«Шалунишка Андрэ», как снисходительно именовала Разумовского Екатерина, по ее многоходовому