ВПЛАМ: Шрамы, что превратились в морщины - Ritoro Deikku

[Луза: Откуда ты это знаешь?]

[Тит: Но… Это же очевидно… Сколько девок он перетрахал в Гердане? Он просто использует их.]

[Луза: Это неправда. У нас с ним всё по-другому.]

[Тит: …]

Юноша тяжело вздохнул и снова уставился в землю.

[Тит: Это… Просто глупо…]

[Луза: …]

[Тит: Скорее всего, он в прилеске… Вон там…]

Он ткнул пальцем в сторону кучкующихся сосен на горизонте.

[Тит: Скорее всего качается… Как и всегда…]

[Луза: Спасибо большое, Тит… Я, правда, благодарна тебе.]

[Тит: Да вали уже нахуй.]

Юноша даже не собирался смотреть на реакцию девушки на такие слова. Он снова начал высекать сталь, двигая точильный камень.

[Тит: …]

Трава снова зашуршала, и наконец в поле стало тихо и спокойно.

[Тит: …]

Приближались сумерки. Облака совершенно не вовремя расползлись, дав солнцу напоследок поделиться своим уже полумёртвым теплом.

[Тит: Хе…]

Юноша поднялся с земли и потопал в деревню, переложив косу на плечо.

[Тит: И что я о нём думаю, как баба какая-та… Что я ебанутый наглухо, как Луза? Не... Хуй те в рот, Ияков. Скатертью дорога и больше никогда сюда не возвращайся. Больно нахуй ты здесь нужен…]

С улыбкой на лице Тит скрылся в темноте.

Глава 4

[Ияков: …]

Приближалась глубокая, увязывающая в свои густые объятия ночь.

[Ияков: …]

Юноша валялся в растворяющейся тени ветвистых деревьев, покуривая тонкую трубку. Он успел обнести того самого оружейника и взять себе ещё немного пороха для зажигалки. Именно поэтому юноша и мог сейчас потягивать тяжёлый густой дым в рот.

[Ияков: …]

Завтра утром пора было уходить прочь – куда, правда, ещё не понятно. Ияков, к своему стыду, даже не представлял, что находилось за пределами Цвейса. Графство для него было целым миром, а граф в нём был богом – всё, что находилось вовне этого мирка, воспринималось им, как что-то таинственное и околосказочное.

[Ияков: …]

Впрочем, не он был таким уникальным – люди рождались, жили и умирали в одном и том же селе или городе, женились или выходили замуж за тех, с кем в детстве резвились во дворе, а все их земляки, так или иначе, были далёкими, но всё-таки родственниками.

[Ияков: …]

Ияков считал, что ему было 25 лет. Тем не менее, прожил он всего 17 зим и не был даже совершеннолетним, хоть он и выглядел достаточно зрело. В 12 лет он уже лишился девственности, в этом же возрасте в первый раз и убил человека. Через год попробовал наркотики и принялся курить трубку: тогда ещё разжигал травку примитивной зажигалкой, отчаянно высекая искры ещё подростковыми ладошками.

[Ияков: …]

Сколько лет было Лузе и остальным девушкам, с кем юноше удавалось «встречаться», он не знал да и никогда и не интересовался, в принципе..

Возраст для него буквально ничего не значил, как в плане половых связей, так и в плане какой-либо субординации и уважения к старшим – с таким он просто не был знаком.

[Ияков: Хм… Верный путь…]

Покуривая трубку, Ияков неожиданно вспомнил слова Авагара, глупого и самонадеянного лжепророка.

[Ияков: У него были какие-то силы… Данные ему ради того, чтобы устроить мир во всём мире, чё-то такое…]

На самом деле, пророк ничего подобного не говорил, но юношу это мало волновало.

[Ияков: Если его сила перешла ко мне… Значит ли это, что Господь вручил мне эту миссию… Чтобы везде был мир…]

Ияков никогда не верил в богов, не читал молитвы и не уважал святош. Тем не менее, сама идея того, что он был избранным, сильно прельщала ему. В конце концов, бог был сильнее Иякова – это был единственный догмат, который юноша понимал и признавал.

[Ияков: Чтобы закончить все войны… Надо всего лишь убить всех сильных и великих – они же ведут войска и разделяют людей на страны и армии… По сути, останься в мире один сильнейший, и все подчинятся ему, и некому больше будет развязывать войны…]

В его голубых глазах загорелось яркое вдохновлённое пламя. Юноша поднялся на ноги и устремил свой взгляд куда-то ввысь.

[Ияков: Я стану этим сильнейшим.]

Произнёс он громко и уверенно.

[Ияков: …]

Теперь он был ещё сильнее доволен собой. Доволен своими мыслями. Доволен своиим отмазками.

[Ияков: …]

Доволен тем, что он смог оправдать убийство пророка и ещё 14 людей, среди которых были чьи-то отцы, братья и сыновья.

[Ияков: …]

Он был избранным, а все его деяния – предначертанным и необходимым.

Так мыслить было гораздо легче.

[Ияков: …]

Ияков напихал ещё травки в чашу и припал губами к мундштуку.

[Ияков: …]

[Луза: …]

Однако не успел он раздуть пламя, как перед его лицом предстала невысокая балахонистая фигура.

[Ияков: …]

[Луза: …]

Это была Луза. Её белоснежные волосы слегка растрепались, небесно-голубые глаза покраснели, а щёки побледнели от недавних слёз. Её верхняя губка была, как всегда, приподнята, из-за чего из-под них торчали кончики пары едва выпирающих зубов. Белые, воздушные ресницы дрожали и хлопали, словно крылья барахтающейся в предсмертной агонии бабочки.

[Ияков: …]

[Луза: Привет, Ияков.]

[Ияков: Ты что здесь забыла?]

[Луза: Ияков, я… Я…]

Ей тяжело было говорить. Выпуклая грудь вздрагивала и томно вздымалась, а дыхание вырывалось прерывисто. Ладошки были сведены впереди у таза и беспокойно теребили друг друга.

[Ияков: За шарашом что ли пришла – так понравился?]

[Луза: Да нет, нет… Я…]

[Ияков: ..?]

[Луза: Я хочу уйти с тобой!]

[Ияков: …]

[Луза: …]

[Ияков: Со мной?]

[Луза: Да… Я не хочу… Не могу жить без тебя… Я не хочу оставаться в Гердане – можно я уйду с тобой?..]

[Ияков: И нахуй ты мне сдалась?]

[Луза: Ну… Я… Я могу вещи носить… Или…]

Девушка запаниковала, её тело задрожало пуще прежнего, а по лицу потекли слёзы.

[Ияков: …]

[Луза: Я же не такая уж и… Бесполезная… Меня мама… Мама грамоте учила….]

На самом деле, девушка, и правда, совершенно не сдалась Иякову. С кем потрахаться он всегда найдёт, а другого ему от «прекрасного пола» и не надо.

[Ияков: …]

[Луза: Я ещё одежду… Одежду твою могу подшить… Или… Или даже спину твою помыть… Ты же не дотягиваешься, наверняка.]

И Ияков бы послал Луза куда подальше при обычных обстоятельствах… Но сегодня обстоятельства были не самыми обычными: староста очень сильно нагрубил юноше, упомянув его отца, так что…

Если бы