Парижские каникулы - Maryna Ostromyr

А уж средний возраст вообще считается молодым, ограничений нет. Вот там на своем бульваре Клиши ходила я в бар… Ну, я же говорила, что у меня есть ночная жизнь!

Типичный такой бар, как из кино — освещение слабое, немного накурено, стойка, столики, небольшой танцпол, но у нас подобное заведение вызывает в моей голове устойчивое словосочетание «злачное место», а тот парижский бар «место отдыха». Ну ведь прикольно пойти вечером выпить и поплясать, разве не активный отдых?

И большинство посетителей моего возраста, туристов приблизительно треть. Нормально знакомиться с незнакомцами — достаточно сказать «привет» и улыбнуться, это не значит, что ты пристаешь, это значит, что тебе скучно и хочется общаться. Вот к предложению угостить меня выпивкой я относилась более осторожно — по-моим понятиям это уже какое-то обязательство, а во вторых любая одинокая туристка знает, что ей подсыпят чего в бокал и ищи потом, свищи свой кошелек и паспорт, а некоторые и в канаве могут проснуться…

Но мне алкоголь не нужен, чтобы расплясаться во всю, я и так могу. Одно мешало — мой маленький рюкзачок. С ним плясать вообще по идиотски выглядит, да и не очень удобно, а отложить его в сторону и не видеть — я вообще не могу. Не могу не контролировать своих вещей. Там и нет ценных вещей — кошелек и паспорт на мне, рюкзачок сам по себе ценная вещь — и не могу не видеть, где он лежит. У меня нервы!

Нет, я не могу поддерживать светскую беседу с вон той дамой, если не держу свои вещи рядом. Нет, не могу подмигивать вон тому интересному мужчине, если не слежу за своими вещами…

Короче, есть что порассказать моему тераписту — control issues, дружище, control issues.

…Но вот когда я пришла без рюкзака, то было вообще весело. Чувствовать себя молодой, праздной и богатой женщиной — хотя вся ночная жизнь обошлась мне в семь евро за коктейль (коктейль состоял в основном из льда и мяты, поэтому буянить, оправдываясь коктейлем, было неуместно).

И вот именно этого не хватало мне дома — энергии молодости, беззаботности юности, не в моем характере быть солидной дамой, а кем еще быть — не знаю, нет подходящей для меня социальной роли, разве что городская сумасшедшая подойдет.

— Что там ночная жизнь? — спросили меня дети с некоторым скепсисом.

— Отлично! — ответила скромно и сдержанно.

Дети! Да у меня такая ночная жизнь, которую занудные и трусливые миллениалы даже представить не могут! И еще чего-то гундят.

Глава 11

Мне очень нравятся самолеты. Летать на самолетах и ходить по аэропортам.

Видимо виноват импринтинг — самые лучшие годы моего детства прошли рядом с самолетами. Ребенком слонялась часами по аэропорту, смотрела бесконечно на то, как самолеты взлетают и садятся, посещала «интурист» — островок яркой жизни среди повседневной и всеобщей серости… До сих пор возбуждаюсь в аэропортах, меня устраивают ночные пересадки и сидение на полу, и беготня в последнюю минуту…

Конечно, летаю я на лоукосте, что поначалу меня очень удивлял — ну в мои детские времена, мне давали газировку, иногда даже обед, а тут вообще, как в маршрутке едешь — вообще не шикарно ни разу. Но дешево.

На выходные — в любую точку Европы, дешевле автобуса, за это можно и потесниться, и ор детский потерпеть.

Судя по всему, эра лоукостов и доступных путешествий заканчивается — глобальный мир слишком режет кому-то глаз, а уровень жизни мешает сохранению власти, поэтому это путешествие — соломинка, быть может последняя, за которую я радостно ухватилась.

«Увидеть Париж и умереть» — сейчас это особенно актуально.

Еще мне нравится новый опыт — всегда покупаю самый дешевый билет без багажа, ручная кладь не больше маленького велосипедного рюкзачка, в который явно не поместятся все мои куртки и шапки, чашки, подарки и остатки еды, которую я никогда не выбрасываю… И тут у меня появляется прекрасный способ бороться с Системой. Обычно бороться с Системой долго, сложно и с последствиями для здоровья, но тут легко — всего лишь эргономично разместить мой багаж на себе, оставив рюкзачок почти пустым. Я гордо предъявляю билет, надев на себя три куртки, две шапки — весенняя погода так изменчива! — щеголяю в новом пиджаке сверху всего, засовываю незаконченную пачку «геркулеса» в карман, а в носок запихиваю зонтик…

— Ух ты! — восхищаются мной юные студентки-путешественницы, они еще не вступили на пусть акций, бонусов и обжуливания авиокомпаний насчет багажа.

— Учитесь, дети! — говорю им гордо. Видок у меня еще тот, конечно, жарко вообще ужас, потные волосы слиплись сосульками — под двумя-то шапками… Но я победила Систему! Нечасто случаются в жизни победы, пустячок, но приятно…

А в этот раз обнаружила дивный лайфхак — если взять места в середине салона, возле запасного выхода, то чрезвыйчайно любезный стюард заберет все вещи, включая «геркулес» и зонтик, и скложит их в ящик. На тех местах можно полностью вытянуть ноги. Взамен я должна прослушать инструкцию и подтвердить, что я поняла, что мне, как сидящей на таком ответственном месте, нужно делать в случае пожара.

Я киваю, улыбаясь.

— Вы не боитесь летать? — спрашивает стюард, беспокоясь, а можно ли мне доверять или лучше пересадить.

— Нет, — уверенно отвечаю я, — Я больше всего в жизни не боюсь летать. Не боюсь больше всего в жизни…

Ведь самое главное, чем мне нравятся полеты на самолете — полным отсутствием контроля над своей жизнью.

Понимаете, я очень разумная девочка. Я ребенок незрелых юных родителей, отвечаю за себя с шести лет и ни на кого не рассчитываю. Я просчитываю все свои шаги далеко наперед, принимаю ответственность за свои решения — и очень этого не люблю, и очень от этого устала, особенно сейчас…

Короче, снова есть что порассказать моему тераписту — control issues, дружище, control issues.

…А тут я выключаю перед взлетом телефон, пристегиваю ремень, откидываю голову и полностью абстрагируюсь от всего, что я должна решить, могу или не могу решить, и за что должна отвечать. Потому, что именно здесь, в этом самолетном кресле, и именно сейчас на высоте десятков тысяч метров, я не могу нести ответственность ни за что. Даже за свою жизнь. Даже если случится экстренная ситуация — от меня не зависит ничего. Нет