Сталин против Гитлера: поэт против художника - Сергей Владимирович Кормилицын

в школу, которую так не любил. С угрозой карьеры чиновника так же было покончено. Как пишет он сам: «Тяжелое воспаление легких заставило врача самым настоятельным образом посоветовать матери ни при каких обстоятельствах не позволять мне после выздоровления работать в канцеляриях».

Следующий за выздоровлением год Гитлер не работал и не учился. Однако он съездил в Вену, чтобы разузнать о возможности поступить в Академию художеств, записался в библиотеку Общества народного образования, много читал, брал уроки игры на фортепиано. Жизнь его в тот год была бы и вовсе благостной, если бы не омрачавшее все обстоятельство – усилившаяся болезнь матери. После смерти мужа здоровье Клары заметно ухудшилось. С самого начала, когда семейный врач Эдуард Блох диагностировал саркому груди, надежд на выздоровление не было. Но летом 1906 года болезнь стала быстро развиваться. Опасаясь, что, покинув Линц, он уже не застанет Клару в живых, Адольф отказался от мысли поступить осенью в Академию художеств и остался с матерью. В январе 1907 года ей сделали операцию, и хотя по признанию лечащего врача это могло лишь ненадолго отсрочить кончину, Клара заверила сына, что состояние ее стабильно улучшается. Адольф, успокоенный этими уверениями, снова отправился в Вену, лелея мечту стать наконец настоящим художником. Детство будущего вождя Германии подошло к концу.

Подведем итоги?

Что ж, похожая картина, не правда ли? Тяжелые на руку, деспотичные отцы, забитые матери, находившие так-таки в себе силы, когда появилась такая необходимость, поддерживать своих сыновей, мечта о церковной карьере… Не разделяй их время и расстояние, можно было бы подумать, что речь идет о родных братьях. Детство и у того и у другого было, мягко говоря, отнюдь не «золотой порой». Тем не менее обоим нашим героям удалось выжить и сохранить не только здоровье и жизнь, но и самостоятельность мышления. Даже мечты о будущем были у них похожи – мечты, свойственные слабым, забитым, но умным детям, – о справедливости, о новой лучшей жизни, о правильных законах. И как ни назови тот социальный строй, тот политический порядок, который по прошествии многих лет они установили каждый в своей стране, корни у созданных ими систем были сходными. Потому что происходили они из детства.

Дело, судя по всему, не в условиях жизни и не в социальном происхождении, а в том, что судьба свела вместе, по разные стороны государственных и политических интересов, двух людей одного сорта, сходных по уму, по умению приспосабливаться и по фанатичности в достижении единожды поставленной цели.

II

Время становления личности

Несостоявшийся священник

Кому жестокий смех наградой —

С тем и обходятся жестоко:

Шутов хоронят за оградой,

Сажают на кол скоморохов.

Нет слову дерзкому преграды,

И пусть потом все выйдет боком:

Шутов хоронят за оградой

За шутки с королем и Богом./…/

Пахнет предсмертною прохладой

За воротник сырая осень.

Шутов хоронят за оградой.

Поэтов – не хоронят вовсе.

Astral Ghost, автор сайта www.stihi.ru

Первые несколько лет в семинарии были для молодого Джугашвили, конечно, сложными, но вполне терпимыми. Сложными – поскольку он попал в ее стены в период реакции. Меньше чем за год до этого учащиеся в первый раз за историю учебного заведения устроили преподавателям, как тогда любили говорить, обструкцию. Целую неделю они не посещали занятия, требуя увольнения особенно непопулярных преподавателей и смягчения правил внутреннего распорядка, мало чем отличавшихся от строгих монастырских. В итоге почти сотню студентов отчислили, а семинарию на год прикрыли. Открыв же ее снова, в тот самый год, когда туда поступил Иосиф, порядки завели и вовсе драконовские. Так, в частности, студентам было запрещено чтение любой светской литературы. Без причины, просто на всякий случай, во избежание крамольных мыслей. Ну и что, что одобрена цензурой? Мало ли какие вторые-третьи планы да подтексты цензура пропустила.

При этом Иосифу приходилось выкладываться на учебе по полной. Дело в том, что образование было на ту пору удовольствием, доступным далеко не всем, сиречь – дорогостоящим. Была, конечно, система казеннокоштного обучения – специально выделяемые казной гранты для особо выдающихся учеников, позволяющие освободить их от платы за обучение. Но для того, чтобы добиться чего-то подобного, нужно было либо задействовать нешуточные связи, либо действительно быть «звездным» учеником. Потому что как всегда: фонды ограничены, желающих – масса, возможностей принять на казенный кошт всех – нет. Но это был выход, и Иосиф им воспользовался: вошел в первую десятку учеников. Правда, сторонники версии о неверности Екатерины Виссариону Джугашвили видят здесь доказательство своей правоты. Де, не первым и не вторым в десятке был Иосиф, а всего лишь восьмым, так что без помощи «настоящего» отца, устроившего судьбу незаконнорожденного потомка, дело не обошлось. Но на самом деле, сдается мне, что тут они, что называется, передергивают. Потому что сперва Иосиф получал половинное содержание, и только год спустя, после специального ходатайства, ректорат семинарии выделил ему полный кошт, приняв молодого талантливого студента на полное содержание.

Семинарист Иосиф Джугашвили

Вполне терпимым можно назвать этот период жизни Иосифа потому, что в нем присутствовали новые знания, до которых он был, по воспоминаниям современников, необыкновенно жаден. И пусть были они несколько специфическими, но пища для ума в библейских притчах содержится преизрядная. Зато впоследствии будущий вождь пролетариата мог с одинаковой легкостью оперировать цитатами из Писания и изученного им позже Маркса. Зато в головы учеников вдалбливали минимум два мертвых языка и пару современных, среди которых был русский. Зато логика и риторика преподавались так, как будто семинаристов готовили не для карьеры «пастырей овец православных», а для богословских диспутов с врагами веры. Впрочем, кто знает, может, и такая мысль посещала составителей учебной программы.

Пресса

Хорошо образованный человек

Миф о бюрократе, провинциале и невеже Сталине создан Троцким. Из-за недостатка информации историки повторяли эту чушь. Стоит отметить, что и сам Сталин хотел, чтобы его считали человеком от сохи и из народа. Это помогало ему в его борьбе с «интеллектуалами» в рядах Коммунистической партии. Теперь же мы знаем, что его библиотека насчитывала 20 000 томов и он каждый день много часов проводил за книгами. Он делал пометки на полях и вел каталог книг. Его вкусы были эклектичными: Мопассан, Уайльд, Гоголь, Гёте, а также Золя, которого он обожал. Ему нравилась поэзия.