Метафизика столицы. В двух книгах: Две Москвы. Облюбование Москвы - Рустам Эврикович Рахматуллин

с собою некоего греченина именем Василия млада и знающа зело и ведающа чему и впредь быти. И въехав с ним во остров темен и непроходим зело, в нем ж бе болото велико и топко, и посреде того болота и острова узре князь великий Данило Иванович зверя превелика и пречудна троеглава и красна зело. И вопросиша Василия греченина, что есть видение се пречуднаго зверя. И сказа ему Василий греченин: Великий княже, на сем месте…» – далее по тексту. Цит. по: Тихомиров М. Н. Древняя Москва XII–XV вв.; Средневековая Россия на международных путях: XIV–XV вв. М.: Московский рабочий, 1992. С. 176.

79: …Соединявшая Ростово-Суздальскую землю со Смоленском и со всем Днепром до Киева… – По смерти Боголюбского, в рассказе о судьбе великого княжения, хроники оглашают, делают заметной еще одну, и может быть древнейшую, дорогу в Киев из Владимира. После Москвы она берет на юг, к реке Лопасне, впадающей в Оку. Лопасней и Окой, против течения последней, и дальше через Брянский лес дорога выходила на течение Десны, стремящейся к Чернигову и Киеву. В междоусобие 1174–1176 годов волость Лопасня названа принадлежащей сыну черниговского князя. Близость Лопасни делала Москву едва не пограничным городом Владимирской земли против Черниговской. Сегодня на Лопасню следуют Серпуховской дорогой – продолжением Большой Полянки; следовательно, черниговская версия дороги в Киев от Москвы могла быть поначалу принята на ложе юго-восточного, замоскворецкого пути, а отделялась от него гораздо ниже города. Позднейшая прямая в Киев, Якиманка, стала средним выводом серпуховского и смоленского путей. Но и теперь возможно ехать в Киев Серпуховской дорогой, с поворотом на юго-запад в Орле.

82: …С любой из главных колоколен города Москва прочитывалась как граница леса и безлесья… – Георгий Федотов видел это с колокольни Симонова монастыря. См.: Федотов Г. П. Три столицы // Федотов Г. П. Судьба и грехи России. Избранные статьи по философии русской истории и культуры: в 2 т. Т. 1. М.: София, 1991. С. 59.

90: На низменной Берсеневке Дом стал холмом… – сравнить с фантазией художника князя Григория Гагарина, сопровождающей «Тарантас» Соллогуба или даже вызвавшей к жизни эту повесть. На романтическом рисунке князя, выполненном в середине XIX века, берега Москвы-реки от Каменного к Крымскому мосту заставлены строениями экзотической архитектуры, среди которых узнается строящийся храм Спасителя. Против него, на стороне Берсеневки, на стрелке, вздымается земля, служа подножием какому-то подобию Кремля. Два берега объединяются в особый город, над которым простирает долгие лучи сходящее к закату солнце.

93: Он словно не дошел до Боровицкой или ушел с нее… – В той доле Боровицкой площади, где мог бы уместиться дом Перцова: в квартале у реки, в Лебяжьем переулке – стоит доходный дом Солодовникова, примечательный майоликами верхних этажей, предположительно работы Врубеля и Васнецова-младшего. Вплетенные в изображение слова баллады А. К. Толстого «Боривой» поют битву из киевского времени, битву славянской и немецкой ратей на Балтике. Майолики возникли в контексте Первой мировой войны; в контексте же московского начала замечательно, что Алексей Толстой описывал событие 1147 года.

Наша Каланча, или Железное средокрестие

100: Воротами Рязанского, ныне Казанского, вокзала… – На древнерусский взгляд, Казань стояла за стеной Рязани. Два города фольклорно заместительны. Нарышкинские экстерьеры Казанского вокзала именно рязанские: Нарышкины были рязанцами.

100: …Наблюдение Андрея Балдина… – в беседе с автором.

103: …Определение Алексея Митрофанова… – в беседе с автором.

104: Белорусский был отнесен к Тверской заставе… – Постановка большей части вокзалов следует той же крученой механике. Семь из девяти поставлены на улицах чужого направления, со сдвигом по часовой стрелке на западе и севере. Киевский вокзал на Смоленской дороге, Рижский – на Ярославской, Ярославский – на Стромынской. Это сродни механике смещения и замещения улиц-дорог друг другом в Средние века, вслед переходу торга с Боровицкой площади на Красную.

106: …Замечает Анна Броновицкая… – в исследовании о Киевском вокзале; рукопись, любезно показанная автору.

108: …Наблюдение Константина Михайлова… – в беседе с автором.

110: …Концепция Евгении Кириченко… – см. напр.: Кириченко Е. И. Русский стиль. М.: ГАЛАРТ – АСТ-ЛТД, 1997. С. 221–232.

115: …Нашел историк Михаил Одесский… – Одесский М. П. Москва – град святого Петра // Москва и «московский текст» русской культуры. М.: РГГУ, 1998. С. 23.

115: Жертвуется сокровище, но и жизнь Бендера… – Мистерия романа одновременно принадлежит разряду посвятительных: Остап проводит Воробьянинова по кругам, как мистагог профана. Как Вергилий Данта или как Шерлок Холмс – доктора Ватсона. Убийство Бендера сугубо неестественно.

Водопоец, или Речное средокрестие

118: Начало водно-ледяных путей пришлось на устье Яузы и одновременно на устье Сходни… – См.: Забелин И. История города Москвы. М.: Столица, 1990. С. 6–21.

120: …Нашли младенца, оброненного из лодки в Днепр… – Предполагается, что в «Чуде о неком детище» иносказана подробность древнекиевского почитания святого мученика Климента, утопленного в Херсонесе в I веке. Часть мощей святого перенес из Херсонеса в Киев вместе с правой верой и дыханием Русского моря князь Владимир; Климент патронирует начало христианской Руси. Черное море в Херсонесе несколько веков по смерти мученика ежегодно отступало на неделю, обнажая грот с его нетленными мощами, а внутри этого чуда поместилось новое: забытый у мощей младенец был найден там же через год, при новом отступлении воды, живым. Об этой параллели см.: Толстая Т. В., Уханова Е. В. «Корсунские» реликвии и крещение Руси. // Христианские реликвии Московского Кремля. М.: Радуница, 2000. С. 151.

123: …Житие его включает эпизоды детского призрения… – К примеру, эпизод убережения двух девушек-сестер от проституции: архиепископ Николай трижды бросает им в окно мешочки с золотом. Отсюда шаг до представления о Санта-Клаусе.

123: Где аллегорическая Вера… – Описание медали приводится Бецким в его книге «Учреждения и уставы касающиеся до воспитания и обучения в России юношества обоего пола…» (СПб., 1774. Т. 1). Цит. по: Вдовин Г. Образ Москвы 18 века: город и человек. М.: Наш дом – L’Age d’Homme, 1997. С. 82.

126: …Действие картины несомненно адресуется на отмель подле Воспитательного дома… – Первый вариант картины локализован выше по реке и представляет пантомиму множества зевак. Перов интуитивно ищет композицию и место.

126: Городовой, склонившийся над девушкой, слишком не чудотворец, а девушка мертва… – В мертвой девушке, найденной в морге для натуры, Перов опознал проститутку, позировавшую ему когда-то.

128: …По версии Георгия Шенгели… – Воспоминания об Александре Грине. Л.: Лениздат, 1972. С. 304, 312, 320. На эту версию внимание автора обратила Лариса Ковтун, директор Феодосийского литературно-мемориального музея А. С. Грина.

129: …Привести себе на память этот абзац… – Грин А. Золотая цепь. Дорога никуда. М.: Известия, 1960. С. 30–31.

132: Видя себя на море, на узле морских путей, Москва должна припомнить обстоятельства начала Константинополя… – Царьград над устьем Яузы грезился Михаилу