Украина. Геополитический миф - Андрей Андреевич Медведев

против Скоропадского. Потому что он издал и подписал «Грамоту о федерации Украины с Россией». Этот шаг по-разному оценивали современники. Вот, например, руководитель гетманского украинского Телеграфного агентства Дмитрий Донцов (тот самый, отец национализма, он приехал в Киев еще до прихода немцев) считал ее предательством: «Что Грамота провозглашала федерацию с несуществующей Россией, ее не оправдывает. Вопросы государственной независимости — не вопрос тактики, а принципы».

Другие, наоборот, видели в этом тонкий расчет, потому что Скоропадский, по сути, сделал Украину центром возрождения страны, «собирания земель» и, возможно, центром будущего государства, как писал один из его сторонников: «Скоропадский приобщил Москву к Украине, а не Украину к Москве». И на самом деле так могло показаться: Украина была не так разорена, как Россия, которая уже стала полем жестоких боев между белыми и красными. И по большому счету одной, единой России, с которой можно было бы объединяться, на тот момент не существовало. 13 ноября 1918 года была сформирована Директория УНР (новое правительство), во главе которой встали Симон Петлюра и украинский политик-социалист Владимир Винниченко. Петлюру еще в июле арестовывали по подозрению в подготовке заговора, потом отпустили под честное слово. И он тут же уехал в Белую Церковь — город недалеко от Киева, продолжать готовить восстание. В Белой Церкви находились галичане, Сечевые стрельцы. Их разоружили и распустили в первые же дни правления Скоропадского, они послонялись без дела и попросили разрешить им снова собрать свое подразделение. Им позволили, и они стали ударной силой восстания. Но вообще его поддержали во многих крупных городах. Симон Петлюра обратился к населению с универсалом:

По приказу Директории Украинской Республики, я, как Верховный Главнокомандующий, призываю всех украинских солдат и казаков бороться за государственную самостийность Украины против изменника, бывшего царского наймита, генерала Скоропадского, самочинно присвоившего себе права Гетмана Украины. По постановлению Директории, Скоропадский объявлен вне закона за преступления против самостийности Украинской Республики, за уничтожение ее вольностей, за переполнение тюрем лучшими сынами украинского народа, за расстрел крестьян, за разрушение сел и за насилия над рабочими и крестьянами. Всем гражданам, живущим на Украине, запрещается, под угрозой военного суда, помогать кровопийце — генералу Скоропадскому в бегстве, давать ему продукты и защиту. Обязанность каждого гражданина, живущего на Украине, арестовать генерала Скоропадского и передать его в руки республиканских властей.

Гетманские распоряжения и приказы по войскам отменяются; войсковые части гетмана Скоропадского, дабы устранить ненужное кровопролитие и разруху, должны перейти в ряды войск Республики вслед за теми, которые уже перешли.

Войска Республики имеют целью вдребезги разбить строй, установленный гетманским правительством, уничтожить нагайку, на которую он опирался до последнего момента. В этот великий час, когда на всем свете падают царские троны, освобождаются народы, когда на всем свете крестьяне и рабочие стали господами, — в эту минуту мы, братья казаки, разве позволим себе пойти за помещиками, за гетманским правительством против своих отцов? В этот великий час, вы, братья казаки, разве осмелитесь служить продажным людям, которые сами продавались и хотят Украину продавать бывшим царским министрам России и господствующему классу — безработному русскому офицерству и мародерам, которые собрались в контрреволюционное логово на Дону.

Текст удивительный, потому что мог быть написан, например, Лениным или Троцким, потому что он скорее не национальный, а социалистический, коммунистический — и по сути, и по духу, и по риторике тоже. Кстати, поэтому восстание Директории было поддержано украинскими большевиками. Немцев, которые могли бы в два счета подавить это выступление, уже в одних местах не было, в других они не вмешивались, части, верные гетману, или разбегались, или сдавались и целиком переходили на сторону Петлюры. За две недели восстание охватило всю Украину, за исключением Киева. 14 декабря 1918 года Скоропадский написал отречение:

Я, Гетман всей Украины, на протяжении семи с половиной месяцев прилагал все усилия, чтобы вывести край из того тяжелого положения, в котором он находится. Бог не дал мне сил справиться с этим заданием, и нынче я, принимая во внимание условия, которые сложились, и руководясь исключительно добром Украины, отказываюсь от власти. — Павло Скоропадский.

В два часа дня гетман оставил дворец, его спрятали немцы, потом помогли ему выехать в Германию, где он погиб в конце Второй мировой войны под бомбежками американских союзников.

Украиной начала править Директория. Про нее в народе тогда ходила поговорка: «В вагоне Директория — под вагоном территория». То есть власть нового правительства была еще более ограниченной, чем у предыдущих, а само оно в глазах населения выглядело еще более опереточно, чем предшественники. Замечательный русский писатель Константин Паустовский был свидетелем того, как Директория занимала Киев, как она пыталась управлять Украиной и что из себя представляла. Стоит привести обширную цитату. Хотя бы еще и потому, что по ее прочтении возникает полное ощущение, что за последние сто лет мало что изменилось — во всяком случае, аллюзии возникают самые прямые.

Накануне по городу были расклеены объявления от коменданта. В них с эпическим спокойствием и полным отсутствием юмора сообщалось, что Петлюра въедет в Киев во главе правительства — Директории — на белом коне, подаренном ему жмеринскими железнодорожниками. Почему жмеринские железнодорожники подарили Петлюре именно коня, а не дрезину или хотя бы маневровый паровоз, было непонятно. Петлюра не обманул ожиданий киевских горничных, торговок, гувернанток и лавочников. Он действительно въехал в завоеванный город на довольно смирном белом коне.

Коня покрывала голубая попона, обшитая желтой каймой. На Петлюре же был защитный жупан на вате. Единственное украшение — кривая запорожская сабля, взятая, очевидно, из музея, — била его по ляжкам. Щирые украинцы с благоговением взирали на эту казацкую «шаблюку», на бледного припухлого Петлюру и на гайдамаков, что гарцевали позади Петлюры на косматых конях.

Гайдамаки с длинными синевато-черными чубами — оселедцами — на бритых головах (чубы эти свешивались из-под папах) напоминали мне детство и украинский театр. Там такие же гайдамаки с подведенными синькой глазами залихватски откалывали гопак. «Гоп, куме, не журысь, туды-сюды повернысь!»

У каждого народа есть свои особенности, свои достойные черты. Но люди, захлебывающиеся слюной от умиления перед своим народом и лишенные чувства меры, всегда доводят эти национальные черты до смехотворных размеров, до патоки, до отвращения. Поэтому нет злейших врагов у своего народа, чем квасные патриоты.

Петлюра пытался возродить слащавую Украину. Но ничего из этого, конечно, не вышло. Вслед за Петлюрой ехала Директория — неврастеник писатель Винниченко, а за ним — какие-то замшелые и никому неведомые министры. Так началась в Киеве короткая легкомысленная власть Директории.

Киевляне,