Плследний из Мологи. Жизнеописание архимандрита Павла (Груздева) - Наталья Анатольевна Черных

мозг. Маму скорей в дом перенесли, она лежала еще с неделю. Телеграммой срочно вызвали о. Павла из Верхне-Никульского, он сразу приехал, собрались все родственники, братья и сестры — шестеро детей было у Груздевых.

«Помяни, Господи, рабу Твою Александру, умершую 25 августа по старому стилю, 7 сентября н./ ст. в 2 часа дня, — пишет о. Павел в дневнике. — Год рождения ея 1890, г. Молога, деревня Новоселки. Похоронена на кладбище рядом с тятей. Была милосердна, яко самарянка».

С молодых лет работала Александра Николаевна не покладая рук. Отец Павел еще помнил дом в Рыбинске, где мама жила в прислугах у какого-то хозяина. «Павлуха мне этот дом показывал, где мама-то жила, — вспоминает Александр Александрович Груздев. — Вся черновая работа ее».

Своих родителей о. Павел всегда приводил в пример как образец христианской добродетели. Трудолюбие, простоту и чистое сердце ценил отец Павел в людях превыше всего. Такими были Алeксандр Иванович и Александра Николаевна Груздевы. Об их простоте рассказывал о. Павел такой случай. Едут отец и мать в пригородном поезде, а денег-то на два билета не хватило — пришлось купить один билет на двоих. Вдруг видят — контролер идет.

— Мать, лезь под лавку, — говорит Александр Иванович.

Что ж делать, лезет Александра Николаевна под лавку. Контролер подходит:

— Ваш билет!

Отец подает билет контролеру. Тот посмотрел и спрашивает:

— Дедушка, куда едем?

Наклоняется Александр Иванович под лавку:

— Мать, куда едем?

«Пока живут на белом свете такие люди, — говорил о. Павел, — которые правой руки от левой отличить не могут, мир стоять будет».

Мать вместе с сестрой Тоней приезжала к о. Павлу в заключение на лагпункт № 2 Вятских исправительно-трудовых лагерей. При встрече он сумел передать ей маленькое распятие из финифти еще со времен Мологского монастыря: «Возьми, мама, сбереги, а я уж, наверное, не выйду…»

Среди множества старинных песен, которые так часто пел отец Павел на разные случаи жизни, есть одна, посвященная умершей матери:

Тебя уже взяла могила, а я один остался здесь. Но ты и там не разлюбила, любовь и в тесном гробе есть.

Когда отпевали Александра Ивановича в 58-м году и Александру Николаевну в 61-м, собрались все свои и пели очень много духовных песнопений. Отец Павел любил петь молитвы. Кто-то из родни и говорит:

— Хватит петь-то вам!

— Пели и петь будем! — повернулся и как припечатал отец Павел.

«Царство им небесное, — пишет батюшка в дневнике о кончине своих родителей, — оба померли по-христиански с напутствием Святых Таин и могилки рядом, а на похороны все собрались и помянули как следует. По обоим на дому служили Парастасы, а утром в день погребения полную панихиду. Тятю отпевали в храме святителя Леонтия соборне, а Маму у Покрова Божией Матери тоже соборне».

Когда-то в далекие мологские годы мать Александра Николаевна не благословила своего старшего сына Павлушу — надежду и опору семьи — принять монашеский постриг. И Павел не пошел против воли матери, хотя душой и телом всегда был монах. Промысел Божий совершился уже «во второй половине века», отпущенного отцу Павлу, когда проводил он в последний путь своих родителей. И благословение Святейшего Патриарха Алексия, помеченное датой «1961 ноября 9», пришло после сороковины со дня смерти матери. А 14 (27) ноября отцу Павлу снится сон в Верхне-Никульском — такой образно-пророческий, что батюшка записал его полностью у себя в дневнике:

«14–27 ноября 1961 года. Приснился сон, вроде огромный и прекрасный луг, и отмежеваны полосы, и одна хорошая прямая полоса, и она никому не принадлежит, я вроде и думаю: возьму я ее себе. А кто-то говорит: «Бери, у вас есть две, надо и третью». И я на колышке написал — Груздева.

Думаю так, есть две могилы Тяти и Мамы, а третью взял для себя, хватит, Слава Богу пожил, жизнь моя прямая. Ни у кого сроду ничего не украл и сроду никому не завидую, своя есть полоса — прямая чистая жизнь, смерти не боюсь. Священник Павел Груздев.

Никем не обижен всю жизнь, но с одним мужчиной меня Господь на страшном суде рассудит. Господи, Ты ему судья, язык клеветника — змеиный яд.

Всю жизнь живу — Богу верую от всея души, всех люблю, как сам себя, даже шибче, всем желаю только добра, и нет на свете краше Родины нашей».

Но полоса, отмежеванная Павлу Груздеву, предвещала вовсе не смерть. «Бери, у вас есть две», — это две чистые благочестивые жизни отца и матери. «Надо и третью…» Не случайно сон этот приснился после того, как решилась судьба о. Павла, и он стал готовиться к пострижению в мантию.

Истинное монашество — многотрудное духовное искусство и опасное. «Мы, монахи, и денно, и нощно, и всякую минуту нашей жизни уподобляемся воинам, борющимся со своими врагами, — написано в дневнике о. Павла. — Должны, как они, быть на всегдашней страже, если не против внешних, то против опаснейших еще внутренних врагов — наших страстей, и горе изнемогающему».

В это Христово воинство и вступил иерей Павел Груздев поздней осенью 1962 года:

«12 ноября нового стиля в Понедельник в Ярославле в Феодоровском кафедральном соборе от руки Его Высокопреосвященнейшаго Никодима, архиепископа Ярославского и Ростовского, принял пострижение в мантию. Иеромонах Павел Груздев».

При пострижении о. Павла владыка Никодим оставил ему его имя — то есть, по сути, сохранил весь его жизненный путь и духовную биографию — и это тоже было волей Божией, как бы знаменующей, что Павел Груздев всегда шел иноческим путем и менять в