Свой выбор (1-2 части, первый курс) - Рина Зеленая

красило отпрыска благородного дома Малфой. Если декан за него заступится, мальчишка в следующий раз не сделает попытки удержать в узде эмоции, и, в конце концов, из него может вырасти еще один Люциус, который довольно легко терял самообладание. Как крестный, Снейп то и дело напоминал Драко о выдержке, а как декан твердил об этом слизеринцам на каждом собрании факультета.

Похоже, пора провести очередное.

Уизли открыл было рот, собираясь что-то сказать, но тут же его захлопнул под грозным взглядом преподавателя Трансфигурации. Мимику рыжий мальчишка контролировал еще хуже, чем Драко, а потому ужасно напоминал раскрасневшегося от обиды и жалости к себе карапуза, которого отругали только за то, что он пытался вернуть украденную другим ребенком игрушку. Уизли распирало от собственной правоты и злости.

«Такой он и есть, — сообразил Северус. — Каким еще мог вырасти младший сын в большой и очень бедной семье, где приходится донашивать одежду и пользоваться старыми учебниками братьев. Даже палочка у него не своя, а доставшаяся в наследство. Такие дети особенно жадно оберегают то, что считают своей собственностью. Будь то вещи или люди».

Пусть Дамблдор никогда ни о чем не рассказывал прямо, Северус давно научился читать между строк там, где это получалось. И изображать прекрасного слушателя во время посиделок коллег. А потому прекрасно знал, что этим летом директор не раз и не два наведывался в Нору.

Альбус ничего не делал просто так. Во всех его поступках был смысл и двойное дно, а потому лишь кто-то, вроде добродушной Помоны, знавшей об этих визитах через Фоссетов, мог поверить, что Дамблдор просто рад повидать старых знакомых и выпить чашку чая на кухне Уизли.

Фоссеты жили недалеко от Норы и считались среди других семейств магов вполне приличными людьми. Помона когда-то учила миссис Фоссет, ныне благостную чуть дородную молодую женщину, хозяйку уютного двухэтажного домика, окруженного яблоневым садом и парочкой теплиц. Спраут не раз с восторгом отзывалась об аккуратном хозяйстве своей бывшей студентки, а потому никого не удивляло, что женщины поддерживали связь, и именно Помоне Мегги Фоссет жаловалась на безалаберных Уизли. Даже о Лавгудах миссис Фоссет писала в своих письмах с теплотой, пусть и считала отца и дочь весьма своеобразными людьми. Но эксцентричность Лавгудов ей простить оказалось гораздо проще, чем нахальных, даже наглых рыжих, для которых, похоже, такие понятия как «частная собственность», «уважение» и «воспитанность» были лишь пустым набором звуков.

Младшие Уизли без зазрения совести лезли в сад Фоссетов за яблоками, миссис Уизли вполне искренне считала, что вправе применять манящие чары, призывая в свой дом овощи с грядок живших неподалеку магглов, а мистер Уизли без стеснения утаскивал в Нору все, что плохо лежало или стояло.

Так миссис Фоссет своими глазами видела, как Артур уволакивал стул с лужайки одного маггла, а в другой раз — вынесенное в честь хорошей погоды на улицу радио. Этим же летом из дома Фоссетов при загадочных обстоятельствах пропала стеклянная баночка с чаем, а через день Джиневра Уизли, заглянув в гости к Фоссетам, без всякого смущения рассказывала о том, какой вкусный чай она пила во время визита директора Дамблдора. Джинни же и поведала миссис Фоссет о том, что визит не первый, а потом, смущаясь от удовольствия, заговорила о Гарри Поттере, которого директор снова упомянул в беседе с ее родителями.

После всего этого у Снейпа не осталось сомнений, что Альбус рассчитывал как-то использовать Уизли, и связано это было с младшим Поттером. И разобиженный на все Рональд служил явным тому доказательством. Детьми директор всегда манипулировал умело, а уж с таким глуповатым и ленивым созданием, как младший рыжий, не нужно было прибегать к сложным ухищрениям.

«Что он ему пообещал? — отправляя в рот кусочек бифштекса, подумал зельевар. — Какую лапшу навесил? Про Поттера, поступающего на Гриффиндор? Поттера, который будет дружить с Уизли? Вероятно».

Снейп покосился на директора. Тот чуть хмурился, глядя на то, как Минерва негромко распекает Рональда Уизли. Зельевар беззвучно хмыкнул.

У Дамблдора явно были какие-то планы на Гарри Поттера, вот только тот их порушил с самого первого дня в школе.

«Да и мои планы тоже», — признал Северус, вспоминая свою вторую и куда более сложную «проблему» этого года.

Ненавидеть мальчика не получалось. Снейп пытался найти в нем хоть что-то от Джеймса, что-то, что могло бы вызвать гнев, подпитать искреннее пренебрежение, но пока ничего не выходило. Ребенок ни внешне, ни по поведению не напоминал своего отца. У Гарри Поттера все еще были такие же темные волосы, как у Джеймса, даже темнее. Но волосы эти не походили на воронье гнездо, а мягко обрамляли личико, делая мальчика похожим на какое-то сказочное создание. Северус очень любил в детстве книги про фейри и ужасно завидовал красивым детям. Сам он даже совсем маленьким был слишком угловатым и носатым, чтобы напоминать прекрасного жителя холмов из сказки.

Из-за худобы и небольшого роста Поттер казался гораздо младше, что тоже не добавляло Северусу уверенности в ранее принятом решении, а зеленые глаза…

У мальчика были огромные и яркие глаза Лили. Он так же, как она, улыбался, морщил нос, склонял голову к плечу, когда кого-то слушал… И также, как Лили, терял связь с реальностью, если погружался в какой-то увлекательный процесс. И также начинал частить в разговоре, если хотел что-то объяснить, но ужасно волновался, хотя в остальное время предпочитал помалкивать. В моменты волнения или увлеченности зеленые глаза мальчишки сияли каким-то невероятным внутренним светом, от чего у Северуса перехватывало дыхание — у Лили что-то подобное зельевар видел в последний раз до поступления в Хогвартс, когда он был ее единственным другом-волшебником, а магия казалась удивительной и прекрасной сказкой. Но потом азарт, восторг и увлечение сменились другими чувствами, глаза вспыхивали все реже, пока окончательно не потухли где-то на четвертом курсе, когда вместе с подростковыми изменениями к Лили Эванс пришло и разочарование в мире. Как в обычном, так и в волшебном.

На уроках Гарри Поттер сосредоточенно вел конспекты, заполняя их почерком, при взгляде на который мастер зелий невольно вздрагивал от воспоминаний, а на практической части этот ребенок так сосредотачивался на зелье, что вокруг вполне спокойно могли взрываться котлы. Это тоже было у мальчика от матери.

Но было в нем и то, чего Северус никогда не видел ни у Лили, ни у старшего Поттера. И это все больше убеждало зельевара в том, что у него не выйдет взрастить в себе ненависть к