Девочка с Севера - Лия Геннадьевна Солёнова

не знала Вологодского края. На следующее лето 1968 года мы собрали компанию для путешествия по Северу. Собрались Володя и Валя Потуловы, Петя Алейников и я. К нам примкнул Женя – преподаватель фармакогнозии из 1-го мединститута. Услышал, как я на занятиях делилась с девочками из группы планами на отпуск, и попросился в компанию. Женя оказался спокойным, беспроблемным компаньоном. Мы спланировали, что Володя и Валя поедут первыми в Ферапонтово, поживут там, а мы трое присоединимся к ним через неделю. Далее планировали добраться до Каргополя. Петя, Женя и я приехали в Вологду, день походили по городу, который тогда был почти весь деревянный. Деревянные двухэтажные дома с резными карнизами, полотенцами и фигурными балясинами у подъездов. Ещё сохранились старинные дома с деревянными колоннами – признанные шедевры деревянного зодчества; правда, в полном запустении. Заречье все было деревянное: частные дома с палисадами.

Мы купили палубные билеты на теплоход до Кириллова. Вечером погрузились на него и ночь, ясную и тёплую, провели на палубе. Чистое красивое Кубенское озеро. Пароходик проходил через узкие деревянные шлюзы времён Петра Великого. Они были в очень хорошем состоянии: дерево свежее, белое. Утром во всей красе предстал нашему взору Кирилловский монастырь. С воды на него открывается самый замечательный вид.

В Кириллове остановились в Доме колхозника, днём с толпой таких же, как мы, туристов изучали монастырь, вечером гуляли по городку. На следующий день утром собрались в Ферапонтово. На автобусной остановке собралось много народу: и местного, и туристов. Подкатил небольшой автобусик, раз в день совершавший рейс в Ферапонтово. Собравшаяся толпа намного превышала его вместимость. Страждущие с сумками и рюкзаками, беря его штурмом, каким-то образом в нём уместились, доказав тем самым, что автобусы бывают резиновыми. Приехали в Ферапонтово и пошли в деревню, в дом, где остановились Потуловы.

Там нас ожидал сюрприз. Оказывается, они отбыли за два часа до нашего приезда. Я уже не помню, почему они нас не дождались. Итак, с самого начала наши дороги разошлись. Мы остановились в том же доме. Ходили каждый день в монастырь, который никем не охранялся, и вход в него был свободным. Любовались фресками Дионисия. Единственная служащая жаловалось, что у областного отдела культуры нет денег на пылесос и ей приходится пол подметать веником. При этом пыль садится на бесценные фрески. А монастырь и фрески – просто чудо! Их надо видеть!

В Ферапонтове мы прожили три дня. Стали думать, куда двигать дальше. Обсуждали маршрут на почте, стоя перед картой Северо-Запада России. Собрались идти прямо на Север, в Каргополь. Наши рассуждения слышал мужчина, бывший в этот момент на почте. Подошёл к нам:

– Ребята, вы таким путём в Каргополь не попадёте. Там сплошные болота и лагеря с заключёнными. В лучшем случае вас мошка заест. Мы с женой тоже направляемся в Каргополь, а оттуда в Архангельск к родственникам. Давайте вместе добираться.

Юра, так звали нашего нечаянного попутчика, в дальнейшем взял на себя роль предводителя. Он и его жена Аня оказались москвичами. Он – инженер, она – архитектор. Обоим за сорок лет. Симпатичная и интересная пара. Можно сказать, они нас спасли, а то мы по незнанию попёрлись бы в Каргополь через болотные северные джунгли с непредсказуемым и, вполне вероятно, драматическим исходом.

Вот такой компанией – где на попутках, где на тракторах, а где пешком – стали пробираться из Вологодской области в Архангельскую. Ехали по самой глубинке. Дороги – одно название. Однажды, когда мы ехали на грузовике, машину на каком-то ухабе так тряхнуло, что я, сидя в кабине и подскочив, ударилась о крышу кабины, едва не раскроив себе голову. На пароме переправились через Шексну. Вдалеке из воды торчала наполовину затопленная колокольня. Ночевали где придётся: в избах, в леспромхозе. На четвёртый день пути нам повезло. Встретили небольшой заводской автобус с каким-то оборудованием, которое трое питерских ребят везли из Питера в Архангельск. Их путь лежал через Каргополь. Они нас охотно и бесплатно взяли к себе на борт. Славные оказались ребята. С ними мы, можно сказать, с комфортом доехали до Каргополя.

Граница между Вологодской и Архангельской областями проходила по небольшой чистой речке. На её правом высоком берегу окружённая елями стояла большая шатровая деревянная церковь необыкновенной красоты. В противоположный берег упиралась широкая деревенская улица. Все дома добротные, не покосившиеся, а деревня совершенно пустая, будто вымерла. Встретили деда, шедшего с вёдрами к реке за водой. Спросили, почему в деревне нет людей.

– Дак деревню признали неперспективной. Людей переселили на главную усадьбу. Мы одни с бабкой отказались уезжать.

– А сколько стоит такой дом? – спросил Юра, постучав по стене близстоящего дома.

– Ну если на главной усадьбе или в райцентре найдёте хозяина, за пол-литра продаст.

– Неужели за пол-литра?

– А дом всё равно пропадет, сгниёт.

Веками в этом живописном месте жили люди, построили без единого гвоздя чудную церковь! Её надо было сохранять как национальное достояние, а вместо этого людей вымели отсюда экономическими раскладами псевдоучёных и повелением малограмотных чинуш! Зримый пример разрушительной программы так называемых бесперспективных деревень.

Путешествуя по Вологодской и Архангельской областям, мы с интересом наблюдали, как различаются дома в этих пограничных областях. Постепенно менялась резьба карнизов, деревянных полотенец, форма ставень и орнамент на них. Дома на Севере строятся на высокой подклети. Это, по существу, первый этаж, в котором над жилой частью находится загон для овец или помещения для хранения продуктов. Дом соединён с двором так называемой поветью, нижний этаж которой отведён для коровы, а верхний – для хранения сена. Сам дом разделён на тёплую половину с русской печью, и горницу, в которой обычно спят летом. Она не отапливается. Дома высокие, большие. Нас поразили архангельские дома. Они ещё больше вологодских, со светёлкой и резным балкончиком под коньком крыши. Часто большой дом был соединён крытой галереей с домом размерами обычного русского дома в средней полосе. Нам объяснили, что это зимник – дом, в который на зиму перебиралась семья. Интересно, что по мере продвижения на север менялся и говор жителей. В Архангельской области вместо «ч» говорили «ц». Не что, а цо, девоцка (девочка), милоцка (милочка). Сейчас, думаю, благодаря телевидению характерный для этих мест говор исчез.

Город Каргополь стоит на берегу чистой, широкой, красивой реки Онеги. Тогда, в 1968 году, он в основном был деревянным. Такие же, как в Вологде, двухэтажные деревянные дома, деревянные тротуары. Милый, уютный город.