Генрих Ягода. Генеральный комиссар государственной безопасности - Леонид Михайлович Млечин

На работу в филармонии Одаховский был принят при содействии монтера Духницкого, с которым в прошлом Одаховский совместно работал в концессии “Ян Серковский”. Духницкий, как уже сообщалось, арестован.

7. Нами арестован Корнев – внештатный инженер хозяйственного отдела управления Наркомвнудела Ленинградской области, указанный в сообщении Волковой, как лицо, обещавшее помочь бывшему полковнику Каменскому в нелегальном переходе границы.

8. Родственницы Каменского – Софья и Клеопатра нами установлены. Каменский еще не разыскан. Корсунский сегодня будет арестован.

9. Комиссия судебно-медицинской экспертизы (фамилии членов комиссии названы в сообщении от 4 декабря с. г.) в своем заключении о причинах смерти Борисова установила, что “смерть Борисова является несчастным случаем в связи с автомобильной катастрофой”. Копии акта и заключения сегодня будут Вам высланы.

Допросы по делу о смерти Борисова продолжаются усиленным темпом. О ходе следствия сообщу дополнительно».

Работала следственная бригада под руководством первого заместителя наркома внутренних дел Агранова по уже устоявшейся методике – в дело об убийстве Кирова затягивалось как можно больше людей. Во-первых, это подтверждало версию о том, что речь идет о большом заговоре против советской власти. Во-вторых, свидетельствовало о неустанных трудах чекистов.

Вдохновителем Николаева следствие назначило Ивана Ивановича Котолынова как представителя «троцкистско-зиновьевской оппозиции». В начале 1920-х годов он работал в питерском комсомоле, заведовал организационно-инструкторским отделом губернского комитета комсомола. Его избрали членом Бюро ЦК ВЛКСМ, в роли представителя Коммунистического Интернационала командировали в Германию и Австрию. Но в 1927 году за участие в так называемой новой оппозиции лишили всех должностей и исключили из партии. Партбилет потом вернули, он поступил в Ленинградский индустриальный институт. Но доучиться не успеет…

Сталин решил, что убийство Кирова – удобный повод избавиться от Зиновьева и Каменева. А еще недавно им казалось, что вождь обоих простил.

В 1933 году в серии «Жизнь замечательных людей» вышла книга Каменева о Чернышевском. По его совету Зиновьев тоже писал статьи на литературные темы и даже сочинял детские сказки. Григорий Евсеевич утратил надежды на возвращение в политику и пытался начать новую жизнь.

На XVII съезде партии в 1934 году Лев Каменев произнес покаянную речь:

– На мне лежит печальная обязанность на этом съезде победителей представить летопись поражений, демонстрацию цепи ошибок, заблуждений и преступлений, на которые обрекает себя любая группа и любой человек, отрывающиеся от великого учения Маркса – Энгельса – Ленина – Сталина…

Бывший член политбюро долго и старательно перечислял свои ошибки в надежде вернуть расположение недавнего соратника и приятеля, ставшего вождем и державшего в руках жизнь и Каменева, и всех остальных.

Свою речь Каменев закончил призывом:

– Да здравствует наш вождь и командир товарищ Сталин!

Лев Борисович наивно надеялся, что этим покаянием подводит черту под прошлым и больше претензий к нему не будет. Но они с Зиновьевым состояли в черном списке. Сталин не мог успокоиться, пока не добивал противника, даже если тот не сопротивлялся.

Л.Б. Каменев.

1920-е. [РГАСПИ]

В восприятии широких масс бывшие члены политбюро Каменев и Зиновьев, несмотря на все усилия сталинской пропаганды, не были врагами. Сталин велел Ягоде обвинить их в убийстве Кирова, чтобы возбудить в стране ненависть к «врагам народа»

Г.Е. Зиновьев. 1924.

[РГАСПИ]

И ведь Каменев это знал лучше всех!

В 1926 году, записывал Троцкий в дневнике, «когда Зиновьев и Каменев, после трех с лишним лет совместного со Сталиным заговора против меня, присоединились к оппозиции, они сделали мне ряд нелишних предостережений».

– Вы думаете, Сталин размышляет сейчас над тем, как возразить вам? – говорил Каменев. – Вы ошибаетесь. Он думает о том, как вас уничтожить. Морально, а если возможно, то и физически. Оклеветать, подкинуть военный заговор, а затем, когда почва будет подготовлена, подстроить террористический акт. Сталин ведет войну в другой плоскости, чем вы…

Каменев рассказал Троцкому, как когда-то они втроем – Сталин, Каменев и Дзержинский – сидели вечером на балконе дачи в Зубалове.

И Сталин вдруг признался:

– Лучшее наслаждение – наметить врага, подготовиться, отомстить как следует, а потом пойти спать.

Льву Борисовичу вторил Зиновьев, который много времени провел с генсеком, пока они держались вместе:

– Вы думаете, что Сталин не обсуждал вопроса о вашем физическом устранении? Обдумывал и обсуждал. Его останавливала одна и та же мысль: молодежь возложит ответственность лично на него и ответит террористическими актами. Он считал поэтому необходимым рассеять кадры оппозиционной молодежи…

Но Каменев и Зиновьев до последнего не верили, что сами станут жертвами сталинской мстительности….

В восприятии широких масс Каменев и Зиновьев, несмотря на все усилия сталинской пропаганды, не были врагами. К ним сохранилось определенное уважение. Вот поэтому Сталин велел Ягоде обвинить их в убийстве Кирова, чтобы возбудить в стране ненависть к «врагам народа».

После убийства Кирова Леонид Николаев не прожил и месяца. Дело рассматривала Военная коллегия Верховного суда. Заседания шли в здании Военного трибунала округа. От обвиняемых требовали разоблачений Зиновьева и Каменева как заказчиков убийства Кирова. И они все послушно повторяли в зале суда, видимо надеясь, что сотрудничество со следствием спасет им жизнь. Сильно ошибались.

Секретарь судебного заседания по этому делу Александр Александрович Батнер вспоминал, как впервые увидел Николаева:

«Открылась дверь и показалась группа сотрудников (4–5 человек), которые держали руками находящегося среди них арестованного. Он был человеком маленького роста и с большой шевелюрой, сильно всклокоченной. На меня эта группа произвела впечатление какого-то клубка, сразу ввалившегося в кабинет.

Один из сотрудников спереди группы пятился к столу в моем направлении задом и тоже держал арестованного. Подведя к столу, сотрудники усадили арестованного в кресло и встали вокруг него. Все они, т. е. сотрудники и арестованный, тяжело дышали, как будто до этого бежали.

Сам арестованный производил впечатление человека, которого измотали (другого выражения я не подыщу). Он все оглядывался на стоящих вокруг него сотрудников. Я ему сказал, что являюсь секретарем суда, и кратким опросом (фамилия, имя, отчество, год рождения и место рождения) установил, что арестованный является Николаевым.

Я предложил ему расписаться в получении копии обвинительного заключения, он расписался и копию заключения положил к себе в карман. После этого Николаева сразу увели. Обо всей этой обстановке вручения копии заключения я доложил Ульриху и о том, что сотрудники, приводившие Николаева, по-моему, как мне показалось, боялись, кабы он чего над собой не сделал».

Он был прав. По указанию Генриха Ягоды оперативные работники не оставляли Николаева одного ни на минуту. Он должен был сесть