Мемуары - Станислав Понятовский

к шее лошади через это дурацкое высокое седло, на которое вы меня усадили... Поглядите: слишком короткие стремена не дают двинуться моим ногам, и они все в крови от ножен ваших сабель и прикладов ваших ружей... И хоть бы сапог дали — для моей разутой ноги...

Вняв этой просьбе, они разули одного из своих, и левая нога короля оказалась в сапоге.

III

Двинулись наугад дальше. Король понял уже, что эти люди понятия не имеют, куда им следует теперь направиться — и тут он обратил внимание на то, что они приближаются к деревне по названию Бураки.

Тогда король сказал им:

— Не продвигайтесь в эту сторону — там русские.

Король дал им этот совет по двум причинам. Он предположил, что при первой же встрече с русскими войсками, эти люди прежде всего продырявят ему голову, чтобы освободившись от него, им самим легче было спастись. Он думал, кроме того, что такое предупреждение способно смягчить их отношение к нему и обеспечить ему менее суровый приём у руководителей конфедератов — король заранее обдумывал роль, которую ему следовало сыграть, оказавшись там, среди них...

Эти несколько слов, действительно, изменили всё поведение убийц. До сих пор, говоря о короле, они употребляли лишь оскорбления, а тут в первый раз назвали его «государь» и, заявив, — «ваш совет хорош, государь, надо изменить направление», — взяли круто вправо, через поле, увлекая короля на берег Вистулы, как раз ко въезду в Белянский лес.

По пути туда они проехали так близко от русской заставы, что были слышны голоса.

То ли именно это обстоятельство, то ли что-либо другое — побудило ещё четверых отделиться; и они тоже больше уже не появились.

Добравшись до маленького Белянского моста, Кузма остановился, приказал своим спутникам и королю спешиться.

Он прошептал своим дружкам что-то на ухо, после чего и эти удалились, уводя с собой лошадь Кузмы и ту, на которой ехал король.

Король попросил Кузму дать ему передышку. Кузма поднял саблю и, указывая ею вверх, сказал:

— Надо взобраться повыше.

Но вместо того, чтобы подниматься в гору по дороге, он схватил короля за правую руку и дотащил его, почти на четвереньках, до самых стен монастыря.

Король свалился на землю, от усталости и невыносимой боли в ногах.

Кузма уселся рядом.

IV

Король. — Давайте останемся здесь до утра, когда можно будет укрыться в монастыре. Перестаньте преследовать меня — и ваше состояние будет обеспечено.

Кузма. — Не могу, я поклялся.

Король. — В чём?

Кузма. — Выполнить приказание Пулавского, моего начальника...

Казимир Пулавский был одним из самых активных конфедератов. После описываемых событий, стало широко известно, что Пулавский, влюбившись в супругу принца Карла Саксонского, того самого, что так мечтал о польском престоле, поклялся ей, что в день святого Карла, когда её муж был именинником, он похитит или убьёт короля...

Король. — А что это за приказ?

Кузма. — Доставить вас к нему — живым или мёртвым... Меня ожидает большое вознаграждение... Поднимайтесь-ка, пошли дальше...

Король. — Куда?

Кузма. — Скоро увидите. По ту сторону леса мы найдём присланную за нами карету.

Говоря это, он помог королю — вернее, заставил его — подняться, держа всё время остриё своей сабли приставленным к шее короля.

Они пересекли Белянский лес и вышли к маленькой мельнице. Тут ноги вторично отказали королю. Он упал, а Кузма вновь присел с ним рядом.

После нескольких минут молчания Кузма, словно выходя из транса или сновидения, сказал глубокомысленно:

— Всё-таки, вы — мой король...

— Да, — подхватил король, — и хороший король, никогда не причинявший вам зла.

— Как можете вы так говорить! — воскликнул Кузма. — Мы же столько натерпелись от русских!..

— Но вы не знаете, что как раз сегодня утром я получил текст приказа генерала Бибикова, командующего здесь всеми русскими войсками. Приказ запрещает разорять и вообще как-либо преследовать тех из вас, кто воевал против русских, — с того момента, как человек возвратился в свою деревню.

— Возможно ли это?!

— Вся Польша узнает об этом завтра, как только приказ будет отпечатан и опубликован... Но, кроме того: знаете ли вы, что все военные действия русские ведут в Польше вопреки моему желанию и моим настоятельным представлениям?.. А вот начальники, возглавляющие сегодня конфедератов, заварили кашу в Радоме, призвали русских, а теперь обманывают вас, заставляя верить, что причина ваших страданий — я... И вы даёте уговорить себя — убить меня...

— Вот и я связан клятвой или убить вас, или доставить по начальству...

— Где же эта карета — или, может быть, скорее, двуколка, — которая, по вашим словам, должна была ждать нас по эту сторону леса?

Тут Кузма заметно перепугался и стал проклинать свою судьбу. Из того, что весь отряд исчез, говорил он, исчез и не возвратился, совершенно ясно, что всё пропало... Пропало и его состояние, и его кавалерийский отряд, и его экипаж... Но каждый раз, причитая таким образом, он возвращался к тому, что связан своей клятвой...

Король разъяснил ему, что подобная клятва сама по себе преступна — по всем существующим законам, и, мало-помалу, Кузма стал сдавать, особенно когда король обратил его внимание на явное покровительство Небес, оградивших короля от стольких пуль и ударов, ему адресованных.

Под конец король сказал Кузме:

— Вы несомненно слышите, хоть и в отдаленье, топот копыт впереди и позади нас. Это не может быть никто иной, как люди из Варшавы, которые нас разыскивают. Если вас найдут рядом со мной, вы погибли... Спасайтесь, пока не поздно, а меня оставьте здесь... С наступлением дня я доберусь до какого-нибудь жилища, тут, по соседству, или те, кто меня ищут, найдут меня... Ведь я же вижу, что этот воображаемый экипаж так и не появится — или вы мне сказки про него рассказывали, или он ищет нас далеко от этого места... Итак, ещё раз: спасайтесь и оставьте меня...

Кузма. — Но куда же я пойду? Я боюсь наткнуться на русских — они наверняка ищут и преследуют меня...

Король. — Если вы пойдёте направо, то, когда меня здесь найдут, я скажу, что вы ушли налево. Если пойдёте налево, я скажу, что вы пошли направо — и собью ваших преследователей со следа...

V

Едва король произнёс эти слова, как Кузма упал перед ним на колени,