Мой друг убил Кеннеди? История Ли Харви Освальда - Эрнст Петрович Титовец

в тщательно охраняемом полицейском участке и совершить убийство на глазах полицейских, больше соответствует подготовленному акту. Именно это в первую очередь насторожило скептически настроенных аналитиков. Излишне говорить, что было подорвано доверие к способности американских властей провести независимое расследование убийства Кеннеди и роли в нем Освальда.

Как США, так и Советский Союз предприняли согласованные усилия, чтобы быстро закрыть всю проблему с убийством, возложив вину только на Освальда. В своем сверхсекретном сообщении из Вашингтона Анастас Микоян информировал Центральный Комитет о преобладающих настроениях в правительстве США: «…оно [правительство США] явно предпочитает как можно скорее предать все это дело забвению»18.

Таким образом, предание всего трагического дела забвению стало желанным концом. Замять дело в тоталитарном СССР не составляло большой проблемы. В то время как в США убийство Кеннеди продолжало широко освещаться в средствах массовой информации, в Советском Союзе этой истории было уделено весьма скромное внимание.

Первое сообщение советских средств массовой информации об убийстве Джона Кеннеди появилось только 24 ноября в центральной коммунистической ежедневной газете «Правда». Такая задержка не была чем-то необычным для освещения иностранных новостей в Советском Союзе. Несмотря на то, насколько это могло быть важно, власти, безусловно, не торопились с рассмотрением того, что будет сообщаться для внутреннего потребления и как это будет выглядеть на международном уровне. Судя по подборке и тону материалов в СМИ, власти были очень смущены советскими связями Ли Харви Освальда.

Чтобы доказать идеологическую непричастность СССР, газета «Правда» писала, что Освальд продемонстрировал открытую неприязнь к Стране Советов и, вернувшись обратно в США, сделал клеветнические заявления против советской системы. Это могло бы пролить свет на вероятную причину приезда Освальда в СССР19.

Любая связь Освальда с Коммунистической партией США решительно отрицалась20. На пятой странице одного из номеров «Правды» сообщалось, что Освальд, пожив в СССР, написал антисоветскую книгу. Также, по данным газеты, американская стенографистка Полин Бейт, которая печатала рукопись Освальда, осталась под впечатлением, что тот работал на правительство США. Все это было представлено в качестве свидетельства того, что Ли Харви, вопреки утверждениям полиции Далласа, не был коммунистом и им не симпатизировал, мог быть американским шпионом21. Это была очередная попытка советских властей отмежеваться от Освальда. С самого начала их обвинение было направлено на праворадикальные и экстремистские группировки, которые, скорее всего, стояли за убийством Кеннеди. Генерал-майор Эдвин Уокер, сенатор Барри Голдуотер, а также члены общества Джона Берча рассматривались как реакционеры и подозрительные личности. Подразумевалось, что расследование должно быть направлено именно в эту сторону22. Посмертная клеветническая кампания против Освальда продолжалась также с попытками связать его с правыми фанатиками в Техасе.

При всем том, что советские СМИ, казалось, желали донести до народа обстоятельства расследования убийства Кеннеди, информация об этом была представлена на первой странице «Правды», а если быть точнее – в виде скромных новостей внизу страницы всего в пяти выпусках. Затем эта информация переместилась на третью и далее на пятую страницу, чтобы через пару недель исчезнуть совсем.

Можно было бы подумать, что освещение в газетах Минска, города, в котором Освальд прожил дольше всего и имел много социальных связей, будет более обширным. Но это оказалось не так. Ежедневная газета «Советская Белоруссия», печатный орган ЦК Коммунистической партии Белоруссии, Верховного Совета и Совета министров БССР, напротив, старалась погасить интерес к Освальду. Кстати, «Советская Белоруссия» была также той газетой, которую Освальд регулярно читал в Минске и на которую подписался по возвращении в Штаты. Это ежедневное печатное издание было тесно связано с «Правдой».

Сообщение об убийстве американского президента на первой полосе «Советской Белоруссии» от 24 ноября23 было простым повторением материала, представленного в «Правде», о том, что убийство было совершено ультраправыми организациями, базирующимися в Соединенных Штатах. Сообщалось, что Ли Харви Освальд был арестован как подозреваемый в убийстве и его допрашивали на протяжении десяти часов. Ему было официально предъявлено обвинение в убийстве президента, но Освальд категорически отверг это обвинение, заявив, что не признает себя виновным.

В местной газете не было ничего о том, что Освальд жил в Москве или Минске, работал на радиозаводе, женился на русской и что у него здесь, в столице БССР, родилась дочь. И не было никаких интервью с теми, кто знал Освальда в Минске.

В следующем номере «Советской Белоруссии»24 на третьей странице появился репортаж о похоронах президента Джона Кеннеди. Также была помещена краткая информация об убийстве Освальда Джеком Руби. Никаких других сведений. Как будто Ли Харви никогда не жил в Минске и там не было никого, кто мог бы рассказать о нем больше.

26 ноября. Газета опубликовала короткую статью на третьей странице об убийстве Освальда под заголовком «Устранение улик»25. Ничего об Освальде в Минске.

Выпуск от 28 ноября. Появляется короткая статья на третьей странице под названием «Кто убил Кеннеди?»26, где Освальд считается всего лишь козлом отпущения, а не убийцей президента. Никакой информации о пребывании Освальда в СССР.

4 декабря. Короткое сообщение на третьей странице, в котором снова подчеркивается, что Освальда сделали козлом отпущения. Помимо этого, ничего о нем не сообщается27. В серии репортажей об убийстве Джона Кеннеди в местной прессе это короткое сообщение оказалось последним. Должное официальное внимание этому событию было уделено, и вопрос полностью исчерпан.

По быстро падающему в прессе объему информации, посвященной событиям вокруг убийств Кеннеди и Освальда, и по другим признакам было ясно, что власти хотели бы быстрее замолчать это дело. Чем скорее убийство Кеннеди канет в Лету, тем лучше.

* * *

Прошло несколько дней после моего возвращения из Москвы, когда меня внезапно вызвали к ректору медицинского института. Это было необычно. Я понятия не имел, что могло послужить причиной вызова, и мне это не нравилось. Как правило, все мои вопросы решались непосредственно на кафедре биохимии. С административным персоналом должен был разобраться профессор Михаил Федорович Мережинский, заведующий кафедрой и мой научный руководитель. Должно быть, назревало что-то экстраординарное, если ректорат заинтересовала моя скромная персона.

Секретарь кивнула мне, и я проследовал прямо в кабинет ректора без обычного ритуального ожидания. Войдя в кабинет, я увидел самого ректора, возглавлявшего нечто похожее на экзаменационную комиссию из трех человек, каждый из которых сидел за отдельным столом спиной к окну. Все трое были однообразно одеты в темно-серые костюмы, белые рубашки и темно-синие галстуки. Они мне были незнакомы. В глубине кабинета на стуле примостился веснушчатый скромный мужчина, которого я сначала и не заметил. Его лицо показалось мне знакомым.