Ост-фронт. Новый век русского сериала - Денис Горелов

Если о прозе Елизарова станут судить по экранизации (а в наш неграмотный век так и будет), автору останется только сочинить о Твердохлебове похабную матерную балладу на три струны — как он уже делал с писателем Быковым, предварительно дав ему в глаз. Глядишь, эффектные матюки с их мощной вербальной силой и перебьют дурную энергетику сериала.

Красный панк русской словесности, Елизаров сочинил Большую Книгу о власти слова над смертными. Он (как, впрочем, и автор текста) боготворит великого Аркадия Гайдара, когда-то писавшего, что лишь притворялся детским писателем, на деле готовя стране мощную краснозвездную гвардию. Гвардией новой-старой веры станут у Елизарова самые донные слои аутсайдеров — зонские обиженники, полоумные старухи, люмпен-интеллигенты и пьющие работяги, классовый фундамент социализма. Разным путем проникли они в тайну соцреалиста Громова, чья графомания при условии безотрывного чтения станет книгами Силы, Власти, Ярости и Терпения, даря читателю свет и невосприимчивость к боли. Репринты магической силы лишены — поэтому за редкие экземпляры старосоветских изданий идет смертный бой региональных сект посвященных (здесь автор не только воспроизводит феодальную усобицу времен зарождения духовной литературы, но и обнуляет современные переиздания классики с их виньетками и кадрами экранизаций на обложке — которые, конечно, фуфло в сравнении с потертыми корешками «Детгиза»). Договорные бийки, как встарь, ведутся исключительно холодным оружием: цепями, пиками, секирами и кистенями, смерть от которых легче выдать за несчастный случай. Таким образом, советский миф аккуратно вписан в длинную русскую историю с добольшевистским обожествлением сирых и убогих — вопреки воле зоилов сделать социализм черной паузой в поступательном развитии нации. Весь этот секрет усталого этноса открывается случайному неофиту Алексею Вязинцеву, входящему в избранный круг через родство с районным вождем в наивысшем для секты звании Библиотекаря. Путем битвы и меча, плена и посвящения придет он к роли затворника-летописца, хранящего Родину от захвата и распада.

Никогда, ни при каких условиях не отважились бы толкать столь антибуржуазную крамолу светлоликие продюсеры Вайнштейн, Сумачева, Тюлин и Тупицын! Первые двое уже поучаствовали в десакрализации красного проекта, превратив эпичный «Каменный мост» А. Терехова в пасквиль о зверствах КГБ, другие из богомоловского «Момента истины» состряпали «Операцию „Неман“». Не их масштаб. Большевизм, конечно, был полновесной религией со своими ересями, инквизицией, соборами и благодатью, рожденной всеобщей жертвенной верой. Таяние этой веры подкосило строй — однако нынешний взрыв пассионарности буквально наследует цементирующей нацию советской космогонии, пугая и возмущая дельцов переходного периода от одной Силы к другой.

Они-то и перекраивают путь к правде в пошлейшую и доступную их скудному разуму охоту за всесилием. Вместо униженных и оскорбленных книги в сериале яростно ищут герои 90-х: бандиты, скинхеды, «афганцы» и шлюхи, — и лишь клан Вязинцева стремится к демократии, честным выборам и раздаче истины народу.

Насыщение советской ортодоксии либертарианскими смыслами не удается даже такому сценарному зубру, как Илья Тилькин: швы противных друг другу идейностей торчат отовсюду. Новые демократы по инерции читают грошовый соцреалистический трэш и обращаются друг к другу словом «товарищ». Убийцы-меченосцы шокированы ликвидацией банды насильников-киднепперов (ужас-то какой). Фехтовальщица, протыкавшая оппонентов рапирой, читает школьникам стихи Асеева о ненасилии. Трус-релокант Вязинцев поднимает соратников на мятеж. Все это напоминает натягивание на маргинальную елизаровскую философию гуманистического презерватива. Герои на глазах меняют масть — лишь бы не допустить зашкварной похвалы социализму за возвышающий утопический обман.

В конце Тилькин расшивает нестыковки одним наполеоновским жестом: прочтя книгу Смысла, Вязинцев оборачивается Иисусом нашим Христом и читает соратникам Нагорную проповедь-light (да-да, тот самый, кто первого своего забил кованой книгой по голове насмерть). От такого космического бесстыдства руки опускаются даже у Елизарова, и он дает снять себя в массовке военного совета в зачине шестой серии.

Однако автор слов «Помнишь, брат, как давили эльфийскую мразь?» непременно опамятуется, возьмет кистень и покажет неофитам-тилькиенистам, кто такие левые староверы.

Правда — за ним. Либерального реванша не будет.

Книга — работает.

Фильма — нет.

Подмазанники «Немцы», 2021. Реж. Стас Иванов. По роману Александра Терехова

Кино у нас мельчит большую современную литературу.

Напишет, скажем, писатель Иванов колосс «Тобол» о больших ворах, движущих своей алчностью фронтир, и мощь, и православное зодчество, — выйдет у режиссера Зайцева очередное пустозвонство о том, что все мы браво-ребятушки и наша слава русская держава. Сочинит «Ненастье» — о злой поре, кующей из воинов империи залихватских мерзавцев-опричников, — получится у режиссера Урсуляка фильм про героев-интернационалистов, что слегка оступились, но остались такими же бесконечно славными ребятами. Сделает А. Терехов «Каменный мост» о магической силе империи — и поставит по нему режиссер Островский фильм «Волк» про то, как он, маленький человек из Бердичева, с детства ненавидел Комитет государственной безопасности СССР.

Тереховский роман «Немцы» был о том, что страна оккупирована врагом. Что ее управленческий класс — душители, грабители, мучители людей без всякой идеологии, кроме Хапка. Для этого все чиновное сословие в книге носило немецкие фамилии — что являлось формальным объяснением радикального названия и смысла. К секте иноприродных паразитических существ автор, очевидно, причислял и себя — ибо герой Антон Эбергард занимал ту самую должность, в которой Терехов трудился девять лет, постигая дао коррупционных схем и место в них пресс-секретаря одной из префектур Москвы. Антон вел горестную жизнь плута, отщипывая мелкие крохи пиар-бюджетов, и однажды взялся посредничать в заносе больших сумм первой леди города. Бизнес-подход (т. е. возможность озвучить интересное предложение) стоил, помнится, миллион долларов США, которые и канули в закромах мэрши, ибо на желанном месте уже кормилась какая-то ее родня, — а крайним бывшие владельцы назначили плута. И счетчик включили.

Снять это дословно не было никакой возможности: мэр давно снят, эмигрировал и почил, а истории про «вот как было в прежни годы, когда не было свободы», зрителям не нравятся. Есть и сейчас в стране кого пощупать за вымя, но публично такой разговор не прокатит — так что авторы благоразумно перенесли действие в неведомый город Ворошиловск Гвардейской области, говоря языком фильма — «город N в стране на букву Р». Ну, пусть — в конце концов, в том же городе шло действие «Ревизора», а вышло все равно объемненько.

Однако перенос убил заглавную аллегорию: мало ли в стране мест компактного немецкого проживания? Гвардейск этот — может, у них там гнездо? Так что чиновных немцев и семью Эбергарда обрусили почти поголовно — и теперь каждый второй зритель в комментах недоумевает по поводу названия. Киношный Антон, хоть и служит при власти, похож на огородное пугало: ходит в