Юстиниан Великий : Император и его век - Станислав Николаевич Чернявский

2. ЮСТИНИАН И ФЕОДОРА

Под стать царю была его жена Феодора, хотя ее поведение отличалось от образа жизни непритязательного и работоспособного мужа.

Феодора была изнеженной женщиной. Большую часть года царица проводила в загородных дворцах на берегу моря. Вследствие этого госслужащие должны были добираться к ней на аудиенцию с большими трудностями и терпели лишения, не получая изысканной еды, ванны и роскошных апартаментов для отдыха. «Но они, Юстиниан и Феодора, ни во что не ставили несчастия всех других людей, только бы им самим можно было наслаждаться всякими удовольствиями», — сурово обличает Прокопий.

Юстиниан был доступен для просителей. «Для людей даже незнатных и совершенно неизвестных имелась полная возможность не только быть принятыми тираном, но и беседовать с ним и по секрету говорить с ним». Не то Феодора. Чтобы получить аудиенцию у базилиссы, следовало похлопотать. Просители сидели у нее в приемной «в каком-то рабском ожидании, находясь всё время в узком и душном помещении». А не прийти было нельзя: это означало обратить на себя внимание, затем гнев, затем ненависть императрицы. Чиновнику казалось проще унизиться, отсидеть в приемной и удостоиться аудиенции.

«Все время стояли они (в этом коридоре) на цыпочках, каждый стараясь вытянуть шею и голову выше своих соседей, чтобы выходящие из внутренних покоев императрицы евнухи могли его видеть, — брызжет сарказмом Прокопий. — Приглашались из них только некоторые, и то с трудом и по прошествии многих дней ожидания, и, входя к ней с великим страхом, они уходили возможно скорее, только положив перед ней земной поклон и прикоснувшись краями губ подошвы ее ног».

Противоречий в этом сообщении множество, но мы уже привыкли к тому, что Прокопий хочет задеть не разум, но чувства читателя, чтобы вызвать ненависть к царю, царице и их окружению. Кого постоянно принимает Юстиниан, если чиновники толпятся в приемной императрицы? Когда бюрократы выполняют свои обязанности, если постоянно томятся в приемных? Почему не прийти смертельно опасно, если предстать перед Феодорой можно раз в несколько дней, да и то ненадолго? Логики в этих сообщениях ноль, зато сколько сарказма! Может, Прокопий передает собственный опыт общения с императрицей или руководствуется сплетнями, слухами, сообщениями своих знакомцев, которые тоже ненавидят Юстиниана и Феодору? И вправду, к сообщениям Прокопия принято относиться с полным доверием, но о многих вещах он не знал и знать не мог. Хотя бы потому, что в течение долгих лет состоял в Африке и Италии при Велисарии.

Прокопий уверен: царица была абсолютно безнравственна и хранила множество грязных тайн из своей прошлой жизни.

Одна сплетня, приведенная Кесарийцем, касается незаконного ребенка Феодоры. В молодости, до встречи с Юстинианом, она родила сына от одного из своих партнеров. Кесариец подробно рассказывает, как его героиня пыталась сделать аборт, но у нее ничего не вышло. Кто и когда осведомил об этом нашего автора — остается загадкой.

Так или иначе, ребенок появился на свет и получил имя Иоанн. Отец ребенка, араб, увез его в Палестину. Иоанн вырос, узнал, что его мать стала императрицей, и прибыл в Константинополь после смерти отца.

Феодоре доложили, что к ней приехал сын Иоанн. «Каким образом этот несчастный исчез впоследствии из числа людей, этого сказать я не могу, и никто с тех пор не видел его, даже после смерти императрицы», — пишет Прокопий. Правда это или нет, сказать сложно. Зато Кесариец пускается в пространные рассуждения о том, что все вышеперечисленные события способствовали падению нравов… чем отвлекает читателей от законных вопросов: откуда он взял все эти сплетни и всю чепуху, о которой идет речь на страницах «Тайной истории»?

Феодора, по мнению Кесарийца, постоянно издевалась над действующим византийским законодательством.

«У нее собирались судьи и она сама выбирала таких, которые готовы были драться между собой из-за того, кто из них больше других способен понравиться императрице, подавая свое мнение, бесчеловечностью своего приговора». То есть велся отбор грамотных юристов; результат был один. «Состояние человека, попавшего в… беду, она тотчас конфисковала, а его самого, подвергнув самому позорному наказанию, хотя бы он с древних времен принадлежал к знатнейшим фамилиям, она считала вполне допустимым для себя или наказать изгнанием, или казнить».

И снова — знать, богачи, «уважаемые люди» — жертвы террора. Всё это из-за вздорного мстительного нрава Феодоры? Или мы имеем дело с последовательной системой уничтожения правящего класса, верхи которого постоянно плетут заговоры с целью устранить Юстиниана и Феодору, распространяя вздорные слухи о базилиссе-проститутке и безголовом царе?

Прокопий не унимается. Ему нужны примеры, но их мало. Вот еще один. «Был некий патрикий, человек престарелый и долгое время занимавший высшие должности. Имя его я хорошо знаю, но здесь не назову, чтобы не увековечить вместе с его именем нанесенную ему обиду». Он одолжил много денег одному из приближенных Феодоры, но получить долг назад никак не мог. Тогда пострадавший явился к императрице, чтобы пожаловаться на должника. Феодора приняла патрикия, но приказала евнухам явиться на аудиенцию и быть начеку. Просителя ввели в гинекей (на женскую половину дворца). Патрикий почтительно поклонился и «голосом, дрожащим от слез», сказал:

— О, владычица! Трудно для человека моего звания нуждаться в деньгах. Прибегая к тебе, умоляю и прошу помочь мне в моем справедливом деле и избавить меня от гнетущих бед.

Феодора «звучным голосом ответила ему»:

— О, патрикий!..

А хор евнухов подхватил следом за нею:

— Какая у тебя обширная грыжа!

«Вновь этот человек стал умолять ее и произнес речь, приблизительно такого же содержания, как я привел выше, но женщина ответила ему так же, как и раньше, и хор, как и раньше, подхватил ее слова, пока, наконец, этот несчастный, отказавшись от своего намерения, не совершил перед ней обычного поклона и не ушел домой». Не совсем понятно, что перед нами: простая дворцовая сплетня из разряда баек про «императора без