Автобиография троцкизма. В поисках искупления. Том 1 - Игал Халфин

работникам». Один экземпляр был предоставлен секретарю партячейки тов. Кликунову, «чтобы он ознакомил актив ячейки с этим материалом». Любопытствующие партийные шли к нему и просили, чтобы он записал их в группу, которая будет этот материал читать. Сначала читки шли в помещении райкома, но после трех таких встреч оппозиционеры потребовали перейти в «стены института». «Чтения велись без всяких комментариев, но часто в особенно проблемных местах вспыхивал спор между сторонниками ЦК и оппозиции. Особенно это проявилось во время перерыва чтений»[499]. Райком читки прекратил под предлогом, что студенты «уже не стали посещать читку». «Из 40 человек явилось сперва 10, второй раз меньше, уже не с кем было производить читку». К тому же, как кипятился Ляпин, не соблюдался устав: «Имели право читать 30 человек», но пришли читать не только приглашенные, но «и другие», и никто их не прогнал – студентам, очевидно, было наплевать на секретность[500]. Ознакомление с документами было явной импровизацией в нарушение райкомовских правил – если была секретность, нужны были и формы допуска.

На след организационной деятельности сторонников Кутузова напали достаточно неожиданно. В начале ноября 1927 года в контрольную комиссию доставили письмо, найденное при случайном обыске у «гражданина Пищалко». Судя по письму, как рапортовал председатель Томской окружной контрольной комиссии, автор письма – вузовец – пишет брату, «что был на конспиративном собрании оппозиции»[501].

Письмо Г. Ф. Пищалко датировалось 23 октября 1927 года. Обыденное по содержанию и сумбурное по стилю, оно погружает нас в университетский быт, в чаяния молодых студентов конца 1920‑х. При рассмотрении текста дружеского письма через призму понятия «дискурс» можно обозначить речевую форму, объединяющую в своем составе несколько жанров. Ни конструкция, ни стиль такого письма не развивается в пределах какого-то одного ряда – оно живет чужими рядами[502]. При этом дружеское письмо становится жанром не только и не столько информативного, сколько фактического общения, способного реализовать интимный тип взаимодействия. При таком типе общения – а нам придется читать ниже довольно много корреспонденции оппозиционеров – основным становится не содержание диалога, а само общение[503].

Письмо Григория Федоровича говорит о человеке, который старался шагать в ногу со временем. Научный подход к жизни помогал ему преодолевать бытовые невзгоды, смотреть на вещи широко. Нелегальные сборища оппозиционеров упоминались мимоходом, но кто-то – скорее всего, следователь контрольной комиссии – подчеркнул крамольные места в перехваченном документе.

Ну, кажется, я не сдержал свое слово – написать тебе по приезде в Томск. Не было времени, вернее – не было «предрасположения» к этому. Я с каждым днем убеждаюсь, что если мы какое-нибудь дело, требующее свое исполнение, откладываем на завтра, то это дело уже может быть обречено если не на гибель, то, во всяком случае, на замедление, на торможение наших умственных реакций в других областях, т. е. чем больше в нашем сознании «рождается», то бишь накопляется «не исполненных» дел, тем мы становимся бессильнее к конкретизации

Наша голова в данном случае уподобляется сосуду, наполненному газом и наглухо закупоренному. Как газовые атомы в беспорядочном кинетическом состоянии в данном примере не приобретают форму движения, могущего быть полезно утилизированным, так и наша голова, накопив в себе всевозможных теорий и гипотез,

уподобляется закупоренному газовому сосуду.

Решил я текущий учебный год заняться академикой, учебой – иначе нельзя. Тем более меня

. На Рождестве думаю съездить домой. Стипендия пока 20 рублей. Живу на частной квартире с товарищем, платим 16 рублей за комнату. Дорого. Думаем перебраться на более дешевую.

За последнее время я опять начал ощущать острые поползновения к прозе. Но придется ее, как говорится в романе, «

».

В области житейских дел тоже придется себя ограничивать, да и вообще за последнее время у большинства студентов наблюдается тяготение к учебе академической. Объясняется это тем, что жизнь все более и более предъявляет к спецу сугубо-объективные научные требования, особенно в сфере технических дел сказывается.

Итак, после 2‑х часового перерыва опять я продолжаю. Играл в шахматы с одним студентом, которому в этот раз за две недели нашей игры, т. е. партий за 12, удалось дать ему мат.

От Кости получил открытку. Пишет, что стипендия и у них 20 рублей. Уже спрашивает, тяжело или нет учиться в ВУЗе.

И посреди этих отрывочных обыденных зарисовок – самое интересное:

…сегодня надо было бы мне

. Видишь ли, путем , которую ЦК не хочет печатать. Правда, во многих вопросах я мог согласиться с оппозицией. Так, например, вопрос о крестьянстве, оппозиция выдвигает лозунг увеличить налог на кулаков и освободить от налога бедняков – это значит: убить кулака, а бедняка подогнать к середняку, а серединку уже в кооперацию загнать, т. е. . По ее гипотезе кулак это человек, который лично уже может взять трактор, середняк же для того, чтобы иметь его, должен сговориться объединиться с другими середняками, т. е. создать кооперативное хозяйство.

Затем их лозунг говорит о том, чтобы налоги «на сверх прибыли» увеличить с 5.000.000 налога, взымаемого в настоящее время, до двухсот миллионов. Это что-то уже больно много – в 40 раз. Но схожусь с оппозицией по двум теоретическим вопросам – это вопрос: «

» и в вопросе о том, « », Маркс или Ленин. Оппозиция говорит, что открыл Маркс, ЦК (Сталин) говорит – . Социализм строить в одной стране мы можем, но окончательно не можем мы его построить, будучи в окружении капиталистических отношений – «с волком жить, нужно же все-таки и по волчье выть», мне думается так, ибо вся наша торговая политика оперирует методами капитализма. ?

Если ты не читал, то прочти книжку Троцкого «Литература и революция». Затем еще, что у него есть новое по литературе.

Сейчас я только просматриваю два органа материализма (воинствующего). Это журналы: «Под знаменем марксизма» и «Вестник коммунистической академии».

Ну, а пока всего наилучшего.

Да, а как твои дела с «дамой сердца» и что ты говорил Кириллу об этом, да я не понял.

Гриша.

На письме была надпись: «На память брату Тиме. Дело всякого человека, стоящего в рядах авангарда в жизни, не тормозить консерватизмом события,