Объятая тьмой - Тилли Коул

Он отдал ее. Он отдал ее человеку по имени Альфонсо Кинтана. Мою крошку... мою Софию... увезли в Мексику. Куда? Я не знаю.

Слезы хлынули по моему лицу, и мне пришлось постоянно вытирать глаза, чтобы иметь возможность читать.

Он сказал, что любит меня. Сказал, что потеряет свой клуб, если не откажется от нее. Он сказал, что мы можем родить другого ребенка вместо нее, чтобы исцелить мое разбитое сердце. Разве он не понимает, что отдал мое сердце?

Я не знаю, как вернуть ее. Мне нужно вернуть ее. Мне нужно что-то придумать.

Отчаяние пульсировало на страницах. Отчаяние матери, потерявшей двоих детей. Женщины, которая не знала, как их вернуть.

У меня нет выбора. Я не могу оставаться с Санчесом. Рипер хочет информацию о Дьяблос. Я могу дать ему это, при условии, что он поможет мне получить Софию.

На странице было пятно, и я понял, что она плакала. Я провел пальцем по размазанным чернилам. Это были слезы моей матери, ее боль... и я был здесь. Я вернулся. Я хотел сказать ей: «Твоя София вернулась домой», но она никогда не узнает...

Я дам Риперу информацию о Дьябло, если он пообещает помочь мне с Софией и позволит мне забрать Ривер. Я увезу их подальше от этой жизни. Я увезу их в деревню, куплю маленькую ферму, где будут только они и я, и ничего, кроме счастья и любви. Мой сын и моя дочь. Никакой боли или людей, которые хотят причинить им боль.

Моя мечта сбылась.

Мое самое большое желание в жизни.

Я перевернул следующую страницу, но там были только пустые страницы. Я листал и листал их, надеясь увидеть больше, но их не было. Закрыв дневник, я прижал его к груди и позволил слезам течь.

Мечта моей матери не сбылась; вместо этого она была разбита. Она так и не получила своего желания. Она так и не получила свой маленький загородный фермерский дом для меня и Стикса. Она так и не получила ничего из этого. Я прижала дневник к груди и плакала о женщине, которая была так молода, чтобы справиться с такой болью. О матери, о которой я всегда тосковала, но никогда не знала. О жизни, которая могла бы быть... мир и улыбки, и мать, и брат, которые любили меня, а я их.

Кто-то сидел рядом со мной. Я поднял голову и увидел, что это был Стикс. Он сидел, наклонившись вперед, сложив руки вместе, и смотрел на окружающий его дом лес.

«Он никогда не помогал ей, не так ли?» — прошептал я, имея в виду его отца. Стикс покачал головой. «Он убил ее, когда она вернулась?» Я увидел, как боль промелькнула на лице Стикса... но он кивнул. «Сделал...» Я втянул в себя воздух. «Она страдала?» Мускул на челюсти Стикса дернулся, затем я увидел, как из его глаза скатилась слеза и покатилась по его темной, покрытой щетиной щеке. Его лицо не двигалось. Не было никаких признаков того, что он плакал, разбиваясь... если бы не эта единственная говорящая слеза.

Эта единственная слеза разбила меня вдребезги.

Эта упавшая слеза принадлежала маленькому мальчику, который видел, как умерла его мама. Она выдала мучительную боль, с которой Стикс жил каждый день.

Я потянулась к нему, накрыла его руку, лежавшую на колене, своей. Сначала он напрягся, но потом отпустил. Я надеялась, что где-то, где бы она ни была, наша мама смотрит на нас и улыбается. Наконец-то ее дети нашли друг друга.

«Это было бы хорошо», — прошептал я, глядя на лес. «Жизнь, которую она хотела для нас». Я улыбнулся, представив идиллическую сцену в своей голове. Нас троих на маленькой ферме, бегающих по полям, смеющихся и свободных. Я сжал руку Стикса. «Ферма. Мы все вместе». Я посмотрел на его лицо. Его кожа была красной, и в его карих глазах было столько печали и боли, что я не мог этого вынести. «Ты и я. Брат и сестра». Я вздохнул. «Это было бы прекрасно». Я подумал о картах, которые нам обоим достались вместо этого. Стикс, под отцом, который причинял ему боль; и я, с отцом, который держал меня в заточении, и даже не был моим отцом вовсе.

Стикс полез в порез свободной рукой и вытащил фотографию. Мой пульс участился, когда я посмотрел на белую заднюю часть старой фотографии, гадая, что же там спереди.

Стикс сделал глубокий вдох, затем сглотнул несколько раз, прежде чем открыть рот. «Я...» Он замолчал и закрыл глаза. Его глаза дернулись, пытаясь найти слова. Это зрелище дернуло меня за сердце. Он боролся, чтобы заговорить со мной.

Мне.

Я знал, что он говорил только с парой человек. И вот он здесь, пытается поговорить со мной.

«Я нашла э-это... в ее вещах». Стикс протянула мне фотографию. Я взяла ее и медленно перевернула. Моя душа разбилась вдребезги, когда на меня уставилась миниатюрная женщина с темными волосами, широко улыбающаяся в камеру... с младенцем на руках. Я, поняла я. Это были моя мама и я ...

Она держала меня так близко. Ее щека прижалась к моей. Я тоже улыбался. Любовь, заложенная в этой картине, источала ее так сильно, так уверенно, что никто не мог усомниться в том, как сильно она меня обожала. Как много для нее значило быть моей мамой. Я не мог дышать, чтобы говорить... Я не мог оторвать глаз от ее лица. Она была прекрасна, так прекрасна.

«Я д-думал, что она была... ш-шлюхой, которая не... хотела м-меня». Я закрыл глаза, когда слова Стикса ударили по мне. «Она н-не была». Голос Стикса был хриплым. Он отвернулся.

Я сжал его руку крепче. Минуты шли в задумчивой тишине. Я сказал: «Теперь мы нашли друг друга, Стикс». Стикс повернулся ко мне лицом, выражение его лица было непроницаемым. Я улыбнулся, хотя мои губы дрожали, а глаза затуманились от слез. «У меня есть старший брат».

Стикс ничего не сказал. Я не был уверен, что он мог. Вместо этого он притянул меня к своей груди и обнял за плечи. Мне было все равно, что моя травма болела, когда он прижал меня к своему боку. Мой брат обнимал меня. Ривер Нэш, президент «Палачей Аида»… мой старший брат.

Мы оставались так на качелях на крыльце некоторое время, пока