Руссо и Революция. История цивилизации во Франции, Англии и Германии от 1756 г. до 1756 г. и в остальной Европе от 1715 г. до 1789 г. - Уильям Джеймс Дюрант

о своих социальных классах, равно как и о моральных кодексах. Разговоры были такими же оживленными, как и во Франции, за исключением молчаливого согласия не нарушать религию, которая приносила Италии международную дань, даже - особенно - от ее завоевателей.

В этой религии не было ничего пуританского; она заключила мир с природой человека и климатом Италии. Она допускала на карнавалах мораторий на скромность, но старалась сохранить институты брака и семьи против легковерия женщин и воображения мужчин. В грамотных классах девочек отправляли в монастырь в раннем возрасте - уже на пятом году жизни - не столько для получения образования, сколько для морального контроля. Отпускали ее только тогда, когда за ней собирали приданое и какой-нибудь жених, одобренный ее родителями или опекунами, был готов предложить ей замужество. Иногда, если верить Казанове, конфуциантка могла ускользнуть от матери-настоятельницы - или мать-настоятельница могла ускользнуть от своих монахинь - и найти способ встретиться с конфуциантом-мужчиной между закатом и рассветом; но это были редкие и опасные эскапады. Мы не можем сказать то же самое о морали монахов.

Как правило, неженатый мужчина, если он не мог соблазнить жену, пользовался услугами проституток. Граф де Кайлюс насчитал восемь тысяч таких в Неаполе в 1714 году при населении в 150 000 человек. Президет де Бросс в Милане обнаружил, что "на публичных площадях нельзя сделать и шага, чтобы не встретить сутенеров [courtiers de galanterie], которые предлагают вам женщин любого цвета кожи или национальности, какую вы только пожелаете; но вы можете поверить, что эффект не всегда так великолепен, как обещание".2 В Риме проститутки не допускались в церкви и общественные собрания, им запрещалось продавать свои прелести во время Адвента и Великого поста, а также по воскресеньям и святым дням.

Самым большим препятствием для них была доступность замужних женщин для незаконной преданности. Они мстили за свою оберегаемую юность и не выбранных супругов, предаваясь связям и беря на воспитание кавалера-сервенте. Этот обычай cicisbeatura, завезенный из Испании, позволял замужней женщине с согласия мужа и в его отсутствие иметь при себе "служивого кавалера", который сопровождал ее на ужин, в театр, в общество, но редко в постель. Некоторые мужья выбирали для своих жен cavalieri serventi, чтобы удержать их от незаконных любовных связей.3 Широкое распространение "Мемуаров" Казановы и поспешные отчеты французских путешественников, привыкших к французской распущенности, привели к преувеличенному иностранному представлению об итальянской безнравственности. Преступления, связанные с насилием или страстью, были нередки, но в целом итальянцы были преданными детьми, ревнивыми мужьями, трудолюбивыми женами и любящими родителями, живущими единой семейной жизнью и встречающими невзгоды брака и воспитания детей с достоинством, доброжелательностью и стойким хорошим настроением.

Образование женщин не поощрялось, поскольку многие мужчины считали грамотность опасной для целомудрия. Меньшинство девушек получали в монастырях некоторое обучение чтению, письму, вышиванию, искусству одеваться и ублажать. Однако мы слышим о том, что образованные женщины устраивали салоны, в которых непринужденно беседовали с писателями, художниками и знатными людьми. В Палермо Анна Джентиле перевела Вольтера на хороший итальянский язык и опубликовала "Философские письма", в которых смело защищала безрелигиозную этику Гельвеция. В Милане президет де Броссе слушал лекцию Марии Гаэтаны Агнези, двадцати лет от роду, на латыни о гидравлике;4 Она выучила греческий, иврит, французский и английский языки и написала трактаты по коническим сечениям и аналитической геометрии.5 В Болонском университете синьора Маццолини преподавала анатомию, а синьора Тамброни - греческий язык.6 В том же университете Лаура Басси получила степень доктора философии в возрасте двадцати одного года (1732); вскоре она приобрела такую эрудицию, что ее назначили профессором; она читала лекции по "Оптике" Ньютона и писала трактаты по физике; в то же время она родила мужу двенадцать детей и сама дала им образование.7

Подавляющее большинство представителей обоих полов оставались неграмотными, не подвергаясь презрению со стороны общества. Если деревенский парень проявлял живой и пытливый ум, священник обычно находил способ дать ему образование. Различные религиозные "конгрегации" организовывали школы в городах. У иезуитов было множество колледжей в Италии: шесть в Венеции, семь в Милане, шесть в Генуе, десять в Пьемонте, двадцать девять на Сицилии, а также множество в Неаполитанском королевстве и папских государствах. Университеты были в Турине, Генуе, Милане, Павии, Пизе, Флоренции, Болонье, Падуе, Риме, Неаполе и Палермо. Все они находились под контролем католических церковников, но на факультетах было много мирян. И преподаватели, и студенты давали клятву не учить, не читать, не говорить и не делать ничего, противоречащего доктрине Римской церкви. В Падуе, пишет Казанова, "венецианское правительство очень высоко оплачивало известных профессоров, а студентам предоставляло абсолютную свободу следовать их урокам и лекциям или нет, как им заблагорассудится".88

Кроме того, итальянский ум стимулировали многочисленные академии, посвященные литературе, науке или искусству и обычно свободные от священнического контроля. Главной из них была Аркадийская академия, которая сейчас находится в благородном упадке. Существовали публичные библиотеки, такие как прекрасная Амброзианская библиотека в Милане или Маглиабечианская (ныне Национальная) библиотека во Флоренции; многие частные библиотеки, например, Пизанская в Венеции, были открыты для публики в определенные дни недели. Де Бросс сообщал, что библиотеки Италии использовались чаще и ревностнее, чем библиотеки Франции. Наконец, существовали всевозможные периодические издания - научные, литературные или юмористические. Giornale dei letterati d'Italia, основанный в 1710 году Апостоло Дзено и Франческо Сципионе ди Маффеи, был одним из самых известных и уважаемых журналов в Европе.

В целом Италия жила оживленной интеллектуальной жизнью. Поэтов было много, они жили от посвящения до посвящения; воздух был напоен лирикой, в которой все еще слышалось эхо Петрарки; импровизаторы соревновались в порождении стихов по первому зову; но великой поэзии не было до тех пор, пока Альфьери не закрыл век. Театры были в Венеции, Виченце, Генуе, Турине, Милане, Флоренции, Падуе, Неаполе, Риме; в эти элегантные сооружения приходили и элита, и простолюдины, чтобы поговорить и поглазеть, а также послушать оперу или пьесу. Здесь были великие ученые, такие как Маффеи, трудолюбивые историки, такие как Муратори; скоро появятся великие ученые. Это была немного искусственная культура, осторожная в условиях цензуры и слишком учтивая, чтобы быть смелой.

Но даже в это время из-за Альп или из-за моря доносились несильные порывы ереси. Иностранцы, в основном англичане-якобинцы, основали в Генуе, Флоренции, Риме и Неаполе, начиная с 1730 года, масонские ложи с уклоном в деизм. Папы Климент XII и Бенедикт XIV осудили их, но они привлекли многочисленных приверженцев, особенно из дворянства, иногда из духовенства. В Италию были ввезены некоторые книги Монтескье,